Любовь Рябикина - У каждого свой путь

— Татарников, на диван ее! Быстро!

Капитан подхватил женщину на руки и вдруг почувствовал внизу что-то липкое. Выпростал руку из-под широкого подола и вскрикнул:

— Леша, она рожает! У меня вся рука в крови!

Замполит подскочил:

— Малых, беги за моей женой! Бегом!

Лейтенант с испугу врезался лбом в косяк. Кое-как нашел дверь и вылетел на улицу. Его голова мелькнула мимо окон. Шапку Малых потерял еще в доме. Собинов застыл у двери, словно приклеившись к косяку. Он бледнел на глазах. Татарников не знал, что делать и продолжал стоять с Маринкой на руках. Что-то толкало его в руку. Варнавин рявкнул:

— Положи ее на диван!

Прибежала Лидия в одном халате. Взглянула на Марину и крикнула мужу:

— Леша, командирскую машину давай и быстрее в больницу! Все вон!

Задернула шторку на дверях в комнату. Степанова родила мальчика через минуту. Лидия Варнавина приняла дите. Завернула в простыню и положила на печку, поближе к теплу. Марина находилась по-прежнему без сознания и истекала кровью. Замполит и командир стояли на улице и матерились на всю часть. Кляли опаздывающего шофера. Белый, как полотно, Татарников стоял в кухне, отвернувшись к окну и что-то шептал посеревшими губами. Малых горько плакал, уткнувшись в стол.

Мальчик прожил пятнадцать минут, немного попищал и вдруг затих. Лидия кинулась к ребенку. Развернула и заголосила: ребенок посинел и не дышал. Она не знала, что делать. Ругала мужа, погоду, командира и шофера одновременно. Потом села на пол посреди комнаты и разрыдалась.

Маринку успели спасти благодаря солдату с грузовой машиной. На свой страх и риск сержант Кашинцев завел здоровенный “Урал” в гараже и подогнал его к квартире Степановых. Татарников, забыв про шинель и шапку, завернул Марину в одеяло и вынес на улицу. Варнавин подержал женщину, пока капитан забирался внутрь. Потом передал ему Степанову. Сбегал в дом за мертвым, скрюченным тельцем в простыне:

— Врачам отдашь. Так положено. Давай, парень, гони! Благодарность и отпуск получишь, если довезешь ее живой!

Сержанту не надо было повторять. Он нажал на газ и задние колеса пропахали снег до земли. Машина рванулась с места на скорости. Солдаты на КПП из командирских воплей поняли в чем дело и заранее открыли ворота. Через пятнадцать минут они были в городе, хотя обычно на такую дорогу тратилось больше получаса. За военной машиной гналось три милицейских УАЗика с сиренами. Кашинцев не обращал внимания. Татарников подгонял:

— Давай, давай! Плюй на них! Я потом с милицией сам разберусь! Давай!

То и дело смотрел на бледное лицо Марины и чуть не плакал. Ее дыхание становилось все реже. “Урал” подлетел к самому крыльцу больницы. Сержант выскочил из кабины и бросился на сторону офицера. Принял Маринку на руки. Не дожидаясь, потащил в помещение больницы с криком:

— Женщина кровью истекает! Срочно врача!

Татарников вбежал следом с маленьким свертком. Марину уже укладывали на каталку. Вокруг сбежался весь медперсонал. В двух словах Татарников обрисовал ситуацию и протянул мертвого ребенка:

— Это ее дите. Жена замполита сказала, что он прожил пятнадцать минут.

Ребеночка забрали. В приемный покой ворвались шестеро милиционеров с криком:

— Где тот раздолбай, что чуть нас не посшибал? Если военный, значит все можно? А это мы еще…

Татарников развернулся и теперь надвигался на них, как туча. Яростно рявкнул:

— Заткнись! Я тот раздолбай! Если бы я ехал по вашим правилам, я бы жену друга сюда мертвой привез. Ясно? Вон отсюда!

Милиционеры стушевались и выкатились на улицу. Олег проводил каталку с Мариной остановившимися глазами и тоже вышел. Ноги не держали. Он сел на грязные ступеньки. Трясущимися руками достал пачку сигарет, но никак не мог зажечь спичку. Они ломались и выпадали из рук. Один из ментов, все еще не решивших, что им делать, пару минут наблюдал за ним. Затем чиркнул о коробок и поднес трепещущий огонек к губам военного. В колеблющемся пламени мужики увидели — капитан плакал. Один, с погонами старшины, рискнул спросить:

— Что случилось, мужик?

— Муж у нее вчера в Афгане погиб, а теперь ребенка потеряла. Кровью истекает.

Менты резко засобирались:

— Извини, капитан, за “раздолбая”! Если бы знали, не погнались бы…

На крыльцо вышел сержант. Посмотрел на офицера и тронул его за плечо:

— Товарищ капитан, вы же раздетый! Простынете! Шли бы в приемный покой. Я сейчас машину запру и тоже приду. Идите!

Олег не пошевелился, но сержант продолжал настойчиво теребить за плечо. Татарников отшвырнул окурок и ссутулив плечи, вошел в помещение. Сержант отогнал “Урал” в сторону, чтоб освободить подъезд. Быстро закрыл машину и зашел в больницу. Олег только тут рассмотрел его: сержант Кашинцев. Нескладная худая фигура села рядом с офицером. Тот спросил: