Любовь Рябикина - У каждого свой путь

Когда интервью закончилось, Огарев вздохнул:

— Маринка, я горжусь, что ты служила у нас…

Стефанович поглядел на него, пряча камеру в футляр и складывая треногу:

— А я горжусь, что именно у меня будет этот репортаж, что именно мне Марина дала его! Остальные журналюги и телевизионщики завтра себе локти обкусают! Вы извините, мужики, но у нас страшная конкуренция. Особенно на Марину Ивановну. На первую пресс-конференцию собралось человек тридцать, а сейчас коллеги осаждают меня просьбами помочь попасть к ней. Вот так-то!

Перед тем, как уехать, он тихо сказал Огареву, чуя в нем старшего:

— Надо бы ей охрану удвоить. До меня донесся слух, что с ней собираются разобраться солнцевские. Да и кроме них врагов у Марины множество. Я сам слышал, как депутаты грозились ее хлопнуть. Они киллера ищут с опытом, но есть интересная информация — несколько киллеров уже отказались. Однажды, стекла бронебойные могут не спасти…

Геннадий Валерьевич вздрогнул. Едва дверь за оператором захлопнулась, он рухнул в кресло в холле:

— Марина, надо генерала попросить еще ребят к тебе подключить. Боюсь, что после сегодняшнего репортажа, Коршун с Поленом взбесятся…

В половине шестого утра отправились спать. Марина чувствовала себя усталой. Костя прикрыл дверь и прижался к ней спиной. Женщина остановилась и чуть улыбнулась, не услышав шагов. Медленно повернулась. Он стоял привалившись к косяку и смотрел на нее. Шагнула назад. Прижалась к его груди головой:

— Костя, родной мой…

Он провел рукой по волосам. Затем осторожно начал вытаскивать шпильки. Волнистые пряди рассыпались по плечам. Мужчина расстегнул на ней куртку и снял ее, небрежно бросив на кресло. Подхватил на руки и понес к так и не убранной постели…

Они проснулись в одиннадцать дня от звонка телефона. Костя заворочался и приоткрыл глаза. Голова женщины лежала на его плече. Марина подскочила от настойчивого трезвона. Торопливо накинула халат на обнаженное тело и кинулась в прихожую. Это был Бредин. Генерал крикнул в трубку:

— Когда ты успела дать это скандальное интервью? Мне звонили уже и Коршун и Полено. Ты их так мордами о землю приложила, что оба жаждут отмщения! Я столько мата выслушал!

Она тихо спросила:

— Сильно давят, товарищ генерал? Я сегодня ночью эксклюзив дала, когда вы уехали. Мужиков жалко…

Генерал хмыкнул в трубку:

— Нормально давят, как и обычно. Выдержу! Тебя не осуждаю и считаю, все сделала правильно, хотя испугался за тебя. Ты лихо размахнулась! Врезала в лоб депутатам, правительству, Министру Обороны и самому Президенту. Гениально! Ты знаешь, сколько у тебя врагов прибавилось? Не забудь лоб зеленкой смазать, когда на улицу выйдешь. В Генштабе на двенадцать дня созывается экстренное совещание. Оно посвящено, целиком, оснащению и снабжению выведенной из Чечни армии продовольствием, боеприпасами, обмундированием и всем необходимым. Я обязан присутствовать.

Марина насторожилась:

— Мне пойти с вами? Дам бой и уйду…

— Не надо, Марина, они и так знают правду. Просто не воспринимают ее так, как ты. Они же свою кровь не проливали…

Она попросила:

— Позвоните мне, если что пойдет не так. Я наготове! В Генштабе я еще не выступала.

Бредин, даже по голосу было слышно, улыбнулся:

— Зато тебя там и так знают. Маринка, мне подчиненные Огарева час назад звонили. Они уже в курсе!

Степанова удивилась:

— Во сколько передавали?

— В семь утра, потом полдесятого и вот в двенадцать пустят. Слушок есть, что по всем каналам пройдет. Ты прекрасно выглядишь.

Степанова сообразила, что Стефанович сразу от нее отправился в киностудию и порадовалась оперативности телевизионщиков независимого канала. Вбежала в спальню:

— Костя, мое интервью уже показали дважды. Через сорок пять минут покажут еще раз. В двенадцать дня пройдет срочное совещание в Генштабе. Будут обсуждать вопрос о снабжении выведенной армии продуктами, обмундированием и всем необходимым.

Силаев подскочил:

— Так быстро?

— Ага! Стефанович не спал совсем, но дал эксклюзив в эфир.

Костя судорожно натянул спортивные брюки и бросился к друзьям, забыв про тапки и звучно шлепая босыми ногами по паркету. Распахнув дверь, с порога крикнул:

— Мужики, через полчаса в третий раз Маринкин ночной репортаж по каналам крутить будут!

Огарев и Андриевич тоже подскочили. Торопясь натягивали на себя одежду. Галопом умылись и побрились. Без пяти двенадцать уселись у телевизора. По четырем каналам шел ночной репортаж. Едва он закончился, раздался телефонный звонок. Марина схватила трубку. Это бы Стефанович: