Любовь Рябикина - У каждого свой путь

Володя Бутримов неделю назад выписался из госпиталя. Ему предоставили месячный отпуск после тяжелого ранения. Он появился в квартире Марины бледный и похудевший. Когда Марина спросила, куда брать билет, пояснил:

— До Мантурово. Мы с Марией еще во время похорон Николая Горева заявление подали. Да вот рана помешала вовремя расписаться. Светланка меня «папой» зовет. Я к ним еду. Поженимся и на пару недель к моим родителям рванем. Так что приеду женатым человеком.

Степанова проводила его на вокзал, передав с ним пакет с гостинцами для детей и родителей.

Марина, с утра, не спеша перестирала и развесила белье. Потом встала к плите и принялась готовить. На сердце было странное предчувствие. Она сварила большую кастрюлю щей и приготовила азу с гречкой, уверенная, что приготовленного ей хватит на всю следующую неделю. Принялась резать свежую капусту для салата. Перетерла ее с морковью, уксусом, сахаром и солью. Собралась помыть руки. Раздался звонок телефона и тут же из коридора до нее донесся приглушенный оживленный говор. Она выглянула:

— Леон, кто там?

Швец махнул рукой как-то неопределенно, но так и не повернулся лицом. Марина не обратила внимания на странность в поведении парня и вернулась на кухню, решив, что парень разговаривает с очередной знакомой. В последнее время их у него было несколько. Даже ребята посмеивались над мужиком и дразнили «Казановой». В дверь позвонили и Швец попросил:

— Марин, открой сама! Соседка хотела заглянуть. Клим в комнате читает, а я тут болтаю…

Голос звучал слишком весело, но Маринка снова не обратила внимания. Леон не повернулся, продолжая стоять с трубкой возле уха. Она спокойно распахнула дверь и… села на тумбочку, прямо на телефон. На пороге стояли три полковника: Огарев, Андриевич и Силаев. Все трое широко улыбались и все были со спортивными сумками на плечах. В грязноватом камуфляже, не бритые, похожие на бомжей. Огарев смотрел на застывшее лицо пару секунд, а затем спросил:

— Пустишь на пару ночей?

Она подскочила и кинулась к ним. Втащила в прихожую, захлопнув дверь. Обхватила всех троих за шеи, беспорядочно целовала колючие щеки и подбородки, нервно смеялась, а по щекам катились слезы:

— Мужики, родненькие мои, да как же я по вам соскучилась! Какие вы молодцы, что приехали! Я так рада! Почему не сообщили? Я бы за вами на Чкаловский приехала. Да хоть на месяц! Оставайтесь!

Все трое обнимали ее. Когда немного поуспокоились, женщина отстранилась, давая возможность раздеться. Сабиев и Швец вытянулись, приветствуя офицеров. Пожали руки друг другу. Степанова показала Леону кулак и он широко улыбнулся — сюрприз удался! Андриевич повесил бушлат первым, быстро окинул взглядом похудевшую фигурку в простеньком халатике. Покачал головой:

— Ты в Чечне справнее выглядела, чем сейчас. Костя, придется тебе жену на откорм сажать. Смотри, что политика с человеком сделала?

Силаев повернулся к Марине. Серые глаза странно смотрели на нее и она шагнула к нему, уткнувшись головой в грудь. Прошептала, пряча горевшее лицо:

— Живой… — На мгновение прижалась, тяжело вздохнув. Отстранилась и предложила: — Мужики, давайте-ка в ванную с дороги! Белье чистое есть? А то у меня тут кое-что имеется от прежней жизни.

Огарев усмехнулся, оглядываясь в чистеньком коридоре:

— Марин, ты погляди на нас, а затем на себя. Твое белье нам на руку не налезет!

Она хитро усмехнулась:

— Дудки! Налезет! Мне в последний раз форму пятьдесят четвертого размера выдали! Два простых и одно теплое. Косте я спортивные брюки приобрела по случаю. Как раз три штуки. И нижнее белье купила. Тоже можно одевать. Ну, так что, оденете?

Андриевич смутился:

— Да вроде неудобно в нательной рубахе перед депутатом ходить…

Женщина расхохоталась. Бросилась в свою комнату. Они вошли следом, разглядывая уютную комнату. Марина достала из шкафа спортивные штаны:

— Господи! Да я что, вас не видывала в таком виде? Так что переодевайтесь в чистое, а я вашу форму постираю. Или сначала поедите?

Марина переводила взгляд с лица на лицо, стоя со стопкой одежды в руках. Огарев покачал головой, поглядев на друзей:

— Помыться надо, а то на чертей похожи. Милиция внизу документы чуть ли не обнюхивала. Марина, мы форму сами постираем. Костину стирай…

Степанова улыбнулась:

— Геннадий Валерьевич, вы же с ног валитесь. Давайте мойтесь, а затем поедите и спать. Грязную одежду оставляйте в ванной. Вечером поговорим. Я двое суток свободна.