Любовь Рябикина - У каждого свой путь

— Пли!

Спецназовцы ясно видели, как яйца бились на груди мужиков и сиденьях. Скорлупа стекала вместе с белками и желтками по чехлам и одежде. Все десять яиц попали в салон. Подростки, зажимая носы, рванули со двора с такой прытью, что лейтенант снова захохотал:

— Учуяли!..

В машине между тем происходило что-то странное. Все трое мужиков бешено рвались наружу. Машина ходила ходуном, а они никак не могли открыть дверцы. Почти до пояса все трое высунулись на улицу через окна. Глаза вытаращились, волосы растрепались, галстуки переехали на бок. Они уже не напоминали тех спокойных увальней, что сидели в машине несколько секунд назад. Их кашель, чихание и проклятья доносились в подъезд. Один попробовал выскочить через открытое стекло и застрял. Он свешивался головой до самого асфальта, цепляясь за него руками. Наблюдавшие видели, как его рвало. Слезы летели во все стороны. Мужик при этом еще успевал орать что-то нечленораздельное.

Двое других наконец-то выскочили из автомобиля. На четвереньках добежали до травки, покрытой желтыми листьями и попадали там, скорчившись от спазм в желудке. Застрявший вцепился пальцами в асфальт и все же сумел выдернуть тело из ловушки. Отполз на обочинку и лежал, уткнувшись носом в траву. Около получаса мужики приходили в себя. Между тем вокруг начали собираться зрители, но близко не подходили. Никто не в силах был выдержать вонь, исходящую от автомобиля и этой троицы. Стояли, зажимая нос. Издали давали советы и даже притащили пару ведер воды и мыло.

Степанова с охраной и милиционеры рыдали от смеха. Кое-как женщина со спецназом поднялись к себе и прильнули к окнам. С удовлетворением наблюдали, как троица, шатаясь, встала на ноги и скрючившись пополам, подползла к воде. Не обращая внимания на столпившихся поодаль людей, поскидывали рубашки с отпечатками яиц и попытались отмыться, но не тут-то было. В открытую форточку до Марины донеслись слова кого-то из жильцов:

— Едьте домой и посидите в ванной!

Четкий мужской голос произнес:

— Не поможет! Это похоже на секрецию желез скунса, к тому же концентрированную. Если это так, то машину смело можно полгода держать с открытыми дверцами, никто не залезет, но вначале стоило бы убрать ее с нашего двора. Парни должны сидеть в ванной около недели, желательно в томатном соке и подальше от нормальных людей…

Мужики подняли головы от ведра, слушая знатока. У одного из них вырвался дикий вопль:

— Моя машина!.. У-у-у!

Следом зазвучал такой мат, что народ начал расходиться. Троица о чем-то совещалась, склонившись над ведром. У одного из них в руках появился мобильник. Он долго объяснялся по телефону с абонентом, затем горестно махнул рукой. Все направились к машине, но не дойдя, рванули к травке и вновь склонились над ней. После пятой или шестой попытки, они все же забрались в машину. Рубашки так и остались валяться на траве. Пассажиры высунули головы наружу. Даже водитель не смог смотреть на мир через лобовое стекло и скорчивши позеленевшее лицо, словно Баба Яга, выехал со двора.

Своей рожей он до полусмерти напугал двух бабуль, входивших во двор. Бабки вначале скривились от ужасного запаха, а затем судорожно принялись доставать из карманов валидол и валерьянку, часто крестясь. По бледным лицам троицы вперемешку текли слезы и сопли. Когда они выехали со двора, жильцы облегченно вздохнули.

Спецназовцы катались по полу. Они уже не могли смеяться. По щекам текли слезы, а изо ртов вырывалось иканье и хрип. Внизу угорали милиционеры. Но если бы они знали, что станется с вонючей троицей дальше, они бы смеялись еще не так…

Вонючки проехали по улице всего метров триста, когда их тормознул первый пост милиции. Патрульных возмутили высунутые наружу головы полуголых мужиков и их языки, свисавшие на подбородок. Они решили, что троица специально дразнится. Сразу двое замахали жезлами, требуя остановиться. Капитан, с суровым выражением на лице, приблизился метров на пять к остановившейся машине и вдруг резво замахал палочкой:

— Проезжайте, проезжайте! Не задерживайте движение!

Его товарищи удивленно глядели на бежавшего назад бодрой рысью капитана. Несчастный «гаишник» скрылся в туалете. «Скунсы» поехали дальше, до следующего поста. Там повторилась та же картина, за исключением одного. Один из милиционеров крикнул издали:

— Мужики, чем это от вас так разит?

Шофер ответил, скривившись:

— Яйцами!

И тут же буркнул:

— Никогда больше не стану есть яичницу!