Александр Тамоников: Волынская мадонна

Не может быть! Он ведь предупреждал этих людей! Тайком прискакал сюда на лошади пару дней назад и сообщил, что бандеровцы, скорее всего, придут сюда с самыми страшными намерениями.

В пылающем доме делать было нечего. Парень полз и озирался. Сараи на задворках уже догорали. За ними стояла банька. Каратели ее тоже подожгли и убрались, не дожидаясь, пока разгорится пламя. Но баня горела неохотно, потому как была обмазана глиной.

«Подпол в бане!» – сообразил Ульян.

Он знал, что люк в глаза не бросается, а под землей есть отдельная вытяжка. Труба проложена к склону соседнего оврага. Люди не должны задохнуться в дыму. Хозяин подземную коптильню делал, вот теперь она и пригодилась.

Парень сильно волновался. Всякое могло произойти. Не успели, проспали. В лучшем случае заранее сбежали в лес, услышав его предупреждение.

Время поджимало. Свои не должны ничего заподозрить, иначе неприятности будут еще те.

Он прыжками устремился к бане, выдернул из поленницы скомканный кусок брезента, сбил им пару языков пламени, споткнулся на крыльце, вполз внутрь на корточках. Ульян шарил в темноте, по памяти восстанавливал обстановку. Он нащупал холодную беленую печь, прополз за нее.

Рваный коврик отогнут. Ну, точно, здесь люди.

Парень постучал в закрытый люк, приложил ухо к грязной древесине, прислушался. Под землей кто-то возился, охал.

– Аделька, не открывай, ты с ума сошла, – донеслось оттуда.

– Папа, это Ульян. Он так стучит, – пробормотала девушка, скрипя засовом.

Ульян снаружи помогал ей откинуть крышку. Его глаза уже привыкли к темноте, он рассмотрел чумазое лицо со слипшимися волосами. Даже в такой жуткой обстановке она была красавицей. Сердце парня защемило, пот хлынул со лба.

– Ульянушка, родной!.. – Адель Квятковская бросилась ему на шею, стала покрывать жаркими поцелуями его перекошенное лицо.

Девушку трясло, она обливалась слезами.

– Что же это делается, Ульянушка? Что ваши творят? Разве можно так? Я не верю!.. Нам страшно, Ульянушка, мы еле успели сюда забраться. До конца не верили. Если бы ты не предупредил, что с нами было бы!

Он тоже жутко боялся, обнимал ее за плечи, не давал выбраться из убежища.

– Аделя, милая, не выходи. Здесь вы в безопасности. Если сразу никого не нашли, то больше искать не будут. Подожди, дай взглянуть. – Парень отстранил девушку, перегнулся в подпол и посветил фонарем.

Подземное пространство вытягивалось вглубь. Адель и ее родители заранее подготовили его под убежище, вняли советам. Они расчистили место, навалили мешковину.

На старых матрасах жались друг к дружке пожилые мужчина и женщина.

До тридцать девятого года Анджей Квятковский держал пасеку, специализировался на строительстве омшаников. С приходом Советов ушел в совхоз, где числился на неплохом счету. С появлением немцев снова пытался разводить пчел, с трудом сводил концы с концами. Супруга Мотря лепила посуду из глины, что-то продавала на рынке.

Адель была их поздним ребенком. Старшие сыновья погибли. Одного застрелили немцы, другого – патруль ОУН.

Адель приехала в Карнапол из Белостока в прошлом году. Хотела забрать к себе родителей, да обстоятельства сложились так, что ей пришлось остаться. Ульян – обычный рабочий паренек из Возыря, Адель до войны училась на агронома.

Они встретились случайно. Между ними тут же проскочила искра, и все зарябило от разрядов электричества. Притяжение было невероятным. Они влюбились друг в друга всем назло, не в том месте и не в то время. Встречались украдкой, горели от страсти, с полным ужасом представляли свое будущее, которое, судя по всему, сегодня и наступило.

– Убийцы! – прошептала Мотря, обводя пространство подслеповатыми глазами. – Как вы можете? Будьте вы прокляты!

Старик суетился, тряс свою остолбеневшую супругу, бормотал, что все в порядке. Этот парень не такой, хоть и украинец. Он поможет.

Но у женщины помутился рассудок, она повторяла как заезженная пластинка:

– Убийцы, убийцы…

– Милый, что нам делать? – спросила девушка. – Мы спустились в погреб сразу, как только в селе стали стрелять. Что происходит, Ульян?

– Эти негодяи всех убили, Аделька. – У парня ком стоял в горле, он едва мог говорить, гладил девушку по голове. – И в Клещинке, и в Возыре сейчас. Я не с ними, Аделя, не думай, просто воспользовался случаем, чтобы вас увидеть. Подожди, родная, не вылезай, оставайтесь в погребе. Я не могу с вами остаться, они все поймут, а у меня мать в Возыре. Мы обязательно встретимся, скоро будем вместе. Второй раз эти черти сюда не придут. Отсидитесь до рассвета, потом тикайте из села. Тут все равно никого не осталось. Обогните Клещинку, идите на запад, в Гривницкие леса. Людей избегайте, даже советских партизан и солдат Армии Крайовой. Все сейчас злые, голодные, готовые отыграться на первом встречном. А по вам не видно, что вы поляки. Остановитесь в Хомянке. Оттуда все ушли. Найдите подвал, спрячьтесь, сидите и не высовывайтесь. Лучше пару дней поголодать, зато остаться живыми. Я улажу в Возыре свои дела и приду за тобой, Адель. Не по душе мне это безумие.