ДОЗОРНЫЙ

— Насчет джентльмена мне никто ничего не говорил.

— Ну так прекратите, или я вам опять ухо надвое разорву.

Покончив с пластырями, она взяла мобильный телефон и направилась к балкону.

— Я ненадолго, ладно? — сказала она, набирая номер. — Личный звонок.

Алекс поплелся в ванную. Ухажеру звонит, подумал он.

Ко времени, когда Доун вернулась в комнату, он успел раздеться до трусов.

— Ладно, — произнесла она. — Договоримся так. Вы получаете кровать и одеяло из стенного шкафа. Я беру стеганое и устраиваюсь на полу.

— На полу устроюсь я. А вы — на кровати.

— Как правило, на подобные предложения я соглашаюсь мгновенно, однако вы ранены, и я решила быть великодушной. Без препирательств, Темпл, ладно?

Алекс забрался в постель. Когда Доун вернулась к расстеленному на полу стеганому одеялу, она на миг задержалась у окна — тонкая, очень женственная фигурка в белой майке и трикотажных штанишках.

— Надеюсь, вы не собираетесь снова блевать? — осведомилась Доун.

— Не похоже, — проскрежетал Алекс. — Но не могли бы вы попросить у официанта стакан пива?

— Вы спятили?

— Я знаю, это не очень прилично, зато помогает.

Была половина одиннадцатого утра, Алекс и Доун лежали в шезлонгах у гостиничного бассейна. Доун была в красном бикини, но даже это не улучшало Алексу настроение. Жестокое похмелье совпало у него с приступом угрызений совести за гибель Джорджа Уиддоуза.

Доун, оторвав голову от спинки шезлонга, сердито уставилась на Алекса. Лицо ее блестело от противозагарного крема.

— Что вы там говорили вчера? Веселее? Больше жизни? Солнышко светит?

Алекс повернулся к ней и ощутил первый за этот день легкий трепет желания. С секунду он не отрывал от нее глаз, затем подошел с подносом официант.

— Una cerveza para el Señor, por favor, — промурлыкала Доун.

Официант кивнул и исчез.

— Как много слов, — сказал Алекс.

— Да, пришлось сказать ему, что вам для поднятия настроения нужна клизма.

— Что мне действительно было нужно, так это не пить столько прошлой ночью.

— Полагаю, на службе родине вам приходилось делать вещи и похуже.

Алекс крякнул. Раны начинали заживать и оттого чесались неимоверно.

— Забыл спросить — вы тогда выудили из реки мое оружие?

— «Глок»? Да. Плюс ваш нож. И кстати, пока вы были в беспамятстве, нам удалось извлечь из–под ваших ногтей кусочки ткани и несколько волосков.

— Да, подержался я за него крепко. Но разве нужны еще какие–то доказательства того, с кем вы имеете дело?

— Эксперты по одному волосу много чего способны рассказать о человеке, например определить, где тот живет.

Алекс с сомнением взглянул на нее:

— Что ж, желаю удачи. Волос может оказаться полезнее, чем весельчак там, в деревне.

— Если он не собирается ничего рассказывать, зачем было просить нас вернуться?

— Возможно, что–нибудь и расскажет, чтобы получить иммунитет, который я ему пообещал. Вопрос в том, сможем ли мы положиться на его слова.

Доун нахмурилась:

— Слушайте, насчет иммунитета…

— Доун, если мы ничего от него не получим сейчас, так ничего не получим и в будущем. И вы же сможете добиться для него иммунитета, если он приведет нас к Дозорному, верно?

— Это чертовски серьезное «если».

Официант принес пиво. Алекс выпил его тремя большими глотками, опасаясь, как бы его снова не вырвало, но вдруг почувствовал себя гораздо лучше.

Одевшись, они прогулялись по порту, и Доун купила блузку с глубоким декольте, белые джинсы в обтяжку и туфли на высоких каблуках. Это чтобы соответствовать роли, пояснила она. По возвращении в номер она облачилась в купленное.

— Черт возьми! — потрясенно воскликнул Алекс. — Теперь вам осталось только обзавестись привычкой выкуривать по две пачки «ротманс» в день да любовником из списка особо разыскиваемых бандюг.

— Если мы долго проболтаемся в «Паблитос», возможно, и обзаведусь.

— Я полагал, что последний у вас уже имеется. Мистер Счастливчик из Лондона.

Доун сделала большие глаза и забросила сумочку за плечо:

— Пошли.

«Паблитос» оказался пустым. Вращающиеся двери были заперты. Алекс, взглянув на часы, постучал. Дверь открыла Мари, одетая в розовый спортивный костюм.

— Входите. Боюсь, Ден еще отсыпается. Кофейку?

— Отлично, — сказала Доун.

С чашками кофе в руках они поднялись наверх. Над баром шла галерейка, ведшая в спальню, ванную комнату и на пропеченную солнцем плоскую крышу. На одном конце крыши лежала большая циновка, поверх которой спал, похрапывая, Дензил Коннолли — голый, если не считать трусов, раскрашенных в цвета британского флага.