Александр Тамоников - Нацисты в белых халатах

Майор догнал солдат, когда они волокли фальшивого Штеллера по коридору. Того, что подмену вскроют, Никита почти не опасался. Рост, вес, комплекция, одежда, жирный слой грязи на обуви и руках. Логично задаться вопросом: зачем мешок на голове? Но можно и не спрашивать. Всему миру известно циничное отношение сотрудников Смерша к врагам.

Грузный майор Гапонов выбрался из своего кабинета, изумленно уставился на процессию.

– Мама дорогая, кого это вы прибрали, товарищ майор?

– Кого надо, того и прибрали, Алексей Романович, – с довольным видом сообщил Попович. – Тот самый, вы понимаете. Следуйте за нами, товарищ майор.

Они спустились по лестнице в подвал. Здесь работало освещение.

«Выключатель на входе», – машинально подметил Никита.

Все камеры были заперты, даже пустующие. Майор прошелся почти до конца коридора, искоса глянул на дверь, за которой сидела Даша Меркушина.

Потом он ткнул пальцем в камеру под номером одиннадцать и приказал:

– Открыть!

Охранник забренчал ключами. Со скрипом отворилась ржавая дверь. Никита отстранил его плечом, вошел внутрь. Обычная камера. Нары, подобие столика, лампа над дверью, зарешеченное окошко в створке.

Майор вышел и сказал разведчикам:

– Тащите сюда этого поганца.

Он лично втолкнул господина Эрдмана в камеру, перерезал путы на руках, потом захлопнул дверь и повернул ключ. Немец сам от мешка и кляпа избавится, нянек нет.

– Охранять! – бросил он Мухину. – Никого не подпускать!

– Есть, товарищ майор!

Штатные охранники переглянулись, пожали плечами.

– Что это значит, товарищ майор? – насупившись, пробормотал Гапонов.

– Я всего лишь выполняю приказ своего начальства, Алексей Романович. Эти площади поступают в распоряжение сотрудников ГУКР Смерш. Немедленно освободить их! Всех заключенных, включая Меркушину, временно переместить на полковую гауптвахту. Вашим людям, включая вас, сюда не заходить. Тут будут работать мои сотрудники. Выдать все ключи. Примите меры, чтобы к двадцати трем часам в здании не осталось посторонних. Только дежурные и охрана. Завтра на рассвете важного заключенного заберут, и все станет как было. А сейчас вы обязаны оказывать нам содействие. Есть вопросы?

– Нет, – неуверенно пробормотал Гапонов.

– Тогда выполняйте.

Он угрюмо смотрел, как уводят Дашу вместе со всеми остальными арестантами. Она озиралась, в глазах ее застыл немой вопрос.

Когда коридор опустел, майор облегченно вздохнул и бросил своим солдатам:

– Не в службу, а в дружбу, парни. Это важно. Дело того стоит. Мухин, будь у камеры. Ковтун – смотришь дверь. Как уйду, запрись на засов. Открываешь только мне, больше никому. Последняя фраза понятна?

– Как дважды два, товарищ майор. Да вы не переживайте, мы с Мухой понятливые.

Прежде чем уйти, он осмотрел остальные камеры, оставил открытой ту, где недавно томилась Даша, велел Мухину смазать петли. Потом Никита заглянул в окошко к Эрдману. Немец уже избавился от мешка и кляпа, сидел на нарах, сложив руки на коленях. Лампа над дверью светила тускло, озаряла только туловище и ноги арестанта. Все, что было выше груди, съедал полумрак.

Поигрывая ключами, он прошел в конец коридора, сунулся в отхожее место. Запашок там стоял – газовая камера отдыхает.

На отхожем месте коридор не обрывался, поворачивал влево и упирался в очередную железную дверь. Попович перебрал связку. Один из ключей подошел. Дверь открылась. Из темноты пахнуло сыростью. Видимо, это был запасный выход из подвала.

Майор закрыл глаза, включил зрительную память. Дверь на южном торце здания. Там заброшенный скверик. Нужно проверить, открыта ли она.

Он выразительно глянул на бойцов. Те кивнули. Мол, все ясно.

Никита был уверен в том, что до ночи можно спать спокойно. Публика заинтригована и озадачена. Информация и слухи летят во все концы. Пусть по-дилетантски, непродуманно, топорно, но для Вальтера это последняя возможность. Плевать, что его терзают какие-то там подозрения.

– Ты уверен, что поступаешь правильно, майор? – выслушав план, поинтересовался Мосин.

– Нет, товарищ полковник.

– И все же стоишь на своем?

– Да, товарищ полковник. Мы, собственно, ничего не теряем. Не выгорит, пойдем другим путем. Главное, что Штеллер у нас.

– Хорошо, работай. И это самое, майор, осторожнее там будь.

В середине дня он на подгибающихся ногах добрел до хаты в Лебяжьем переулке, прошел через калитку.

– Ты кто, милок? – огорошила его добрая хозяйка.