Александр Тамоников - Нацисты в белых халатах

«Нас разные коллегии будут судить», – хотел сказать Попович, но прикусил язык.

Всяким вольностям есть рамки.

В десятом часу вечера Попович вышел из кабинета, спустился вниз, глянул с лестницы в вестибюль. В каморке дежурного поблескивал огонек. Никита поколебался и зашагал по коридору. Из-под двери майора Гапонова пробивался свет.

Майор спустился в подвал. Часовой оторвался от стены, сделал вид, что не дремал.

– Камеру Меркушиной открой, – проворчал Попович.

Солдат с готовностью забренчал ключами и спросил:

– Вы ее уводите, товарищ майор?

– Не сегодня. Открывай, говорю. Жди в конце коридора. Ты один на посту?

– Так точно! Нас было двое, но майор Гапонов приказал сократить количество караульных. Второй теперь дежурит на улице.

Потрясающе. Практически любой человек, обладающий определенными навыками, может войти в здание, спуститься в подвал и делать там все, что ему заблагорассудится. Эти двое разве помеха?

Он дождался, пока отопрут дверь, встал на пороге.

– Добрый вечер, гражданка Меркушина. Хорошо, что вы еще не спите.

Он покосился на уходящего часового и изменился в лице. Майор контрразведки СМЕРШ не мог заставить себя ненавидеть эту женщину. Особенно после того, как она спасла ему жизнь.

Он ловил себя на мысли о том, что хочет увидеть заблудшую овечку, и даже явление героической красавицы Куприянцевой не пошатнуло это желание. Доброхоты скоро все поймут, настучат куда следует, и тогда майору контрразведки мало не покажется.

Она привстала с нар. Глаза запавшие, волосы собраны на затылке. Юбка, сапоги, гимнастерка без ремня и знаков различия. Даша сутулилась, руки ее висели, взгляд был неживой.

Впрочем, обнаружив, кого именно принесла нелегкая, она позволила себе улыбнуться и прошептала:

– Добрый вечер, Никита Андреевич. Вы, наверное, единственный человек, которого я рада видеть. Больше никого не осталось, увы.

– А приди за вами немецкие диверсанты, чтобы увести к хозяевам, неужто не обрадовались бы? – спросил Попович.

Она еще сильнее побледнела, помотала головой.

– Уже нет. Я совершила огромную ошибку, Никита Андреевич. Не знаю, как быть дальше. Наверное, лучше не жить. – Она помедлила. – Приговорят к расстрелу, плакать не буду. Дадут срок – отсижу. Но не уверена, что смогу жить в советском государстве, которое постоянно применяет насилие к своему населению.

– Вы хотите, чтобы я ушел?

– Нет, проходите, присаживайтесь.

– Хорошо, и вы садитесь.

Они сидели на пионерском расстоянии друг от друга, оба невеселые, испытывали какую-то глупую неловкость. Женщина нервно мяла кисти рук с выпирающими костяшками.

– Вы плохо выглядите, Дарья Алексеевна.

– Это не курорт, Никита Андреевич. Сижу и жду решения своей участи. Вы тоже в прошлый раз выглядели лучше. Даже грязный и немного испуганный. – Она улыбнулась.

Он тоже не сдержал улыбку и спросил:

– Вас не обижают?

– Нет.

– Кормят?

– Кормят.

«Содержательный у нас разговор», – подумал Никита.

– Немецкие диверсанты выкрали Штеллера. Вы в курсе?

Она испугалась, втянула голову в плечи. Нет, женщина не играла.

– Боже правый! Почему?

– Свершившийся факт. – Никита пожал плечами. – Из ниоткуда вылупилась группа числом в два десятка, атаковала караулку с гауптвахтой и сбежала на болота. За ночь от их рук погибло в общей сложности полсотни человек. Вы можете что-то сказать по данному поводу?

– Мне жаль, что так произошло. Это ужасно. Я ничего не знаю по данному поводу. Господи всесильный, ведь в том, что случилось, есть и моя вина.

«Да еще какая», – подумал Попович.

– Мне и правда нечего сказать. – Покрасневшие глаза наполнились слезами. – Откуда взялись эти проклятые диверсанты?

– Пока не знаем, разбираемся. Припомните, Дарья Алексеевна, в последние сутки сюда кто-нибудь приходил?

Она зашмыгала носом, задумалась.

– Майор Гапонов несколько раз объявлялся. Еще косился на часового, рот кривил. У него была такая физиономия, словно он хотел треснуть меня по голове со всей дури, а потом позвать своих громил. Дальше все понятно. Но ничего не сделал, вас побоялся. Капитан Квашнин заглядывал, когда охранник еду приносил. Смотрел на меня как-то странно, поздоровался. Капитан Ольховский подошел с папиросой, тоже смотрел необычно, но не на меня, на Квашнина. Насмешливо так. Потом Ольховский отошел к другой камере. Там сидел бухгалтер с автобазы. Его схватили люди Гапонова в связи с доносом. Он ругался с Гапоновым, что этот дядька нужен командиру полка. Не резон ему тут сидеть на полном государственном обеспечении.