Наталья Корнилова - Одна против всех

— Не дождешься.

— Видишь ли, я давно мечтал заиметь себе красивую сексуальную игрушку…

— Так купи себе резиновую куклу, извращенец.

— Резиновая — это не то, — на полном серьезе возразил он. — Я хочу живую. Что-то вроде рабыни. А еще лучше двух или трех. Как видишь, я довольно богат. — Он обвел взглядом роскошное убранство комнаты. — У меня все есть, кроме свободы делать то, что хочу. В нашей долбаной стране это не разрешается, к сожалению. А желаний у меня море. И я хочу, чтобы они исполнялись, чтобы мои деньги работали на меня, а не я на них…

— Да ты философ, как я посмотрю.

— Не перебивай, пожалуйста. Сегодня, когда я услышал выстрелы в милиции, а потом увидел тебя в наручниках, то сразу понял, что пришел мой час. Ты словно Божья благодать свалилась на меня с неба, понимаешь? Не поверишь, но когда я мечтал об игрушке, то представлял ее именно такой, как ты — красивой, сексуальной и полностью зависящей от меня. Здесь ты будешь в полной безопасности, тебя не найдет никакая милиция. Я могу предоставить тебе полную свободу, в рамках дозволенного, разумеется. Ты сможешь пользоваться всеми благами этого дома в обмен на рабское подчинение своему хозяину. Поверь, ты будешь жить в сотню раз лучше, чем большая часть российских женщин, страдающих от нищеты…

— Уж не султаном ли ты себя вообразил? Хочешь гарем себе завести — езжай в Эмираты, там тебя кастрируют…

— Не ерничай, глупышка, — мягко пожурил он. — Если будешь упорствовать, я найду способ тебя обломать. Пойми, я могу сделать с тобой все что угодно, даже убить, и никто ничего не узнает. Ты полностью в моих руках, киска, так что советую подумать. Я бы уже десять раз мог тебя изнасиловать, но, как видишь, не делаю этого. И знаешь почему?

— Знаю: ты импотент.

— Глупо, — он поморщился. — На самом деле мне просто хочется, чтобы ты тоже получала удовольствие от секса со мной. Я, между прочим, неплохой любовник. Но если не захочешь, то я удовольствуюсь тем, что есть, — он провел рукой по моему животу, и кожа сразу покрылась пупырышками. — Боже, какая ты возбудимая…

— Нет, просто у тебя лапы холодные, как у мертвой жабы.

В его глазах блеснул гнев. Он резко поднялся, побледнев, и отошел к стене. Постояв там с полминуты ко мне спиной, ублюдок дрожащим голосом процедил:

— Ладно, как знаешь. Я подожду. Мне пора на работу, а ты оставайся и думай. Если к моему возвращению не согласишься, то я начну тебя пороть. — Он повернулся, и я испугалась, увидев его лицо — оно было перекошено от злости. — Я посажу тебя на ржавую цепь в подвал, к крысам и стану морить голодом. Или заколю тебя наркотиками, и ты станешь сумасшедшей дурой. А потом, когда наиграюсь, прикончу и выкину на помойку, где тебя сожрут голодные псы.

Закончив монолог, он подошел к резной тумбочке у изголовья, вынул моток скотча, ножницы и залепил мне рот.

— Это чтобы ты не вопила, — пояснил он, любуясь своей работой. — В доме больше никого нет, эта комната потайная, ее никто, кроме меня, найти не сможет, так что считай себя в безопасности, киска.

Криво ухмыльнувшись, он нагнулся, поцеловал меня в лоб и вышел. Дверь была очень толстой и с другой стороны представляла из себя часть обычной книжной полки с декоративными корешками фолиантов — видимо, таким образом он ее замаскировал. Тоже мне, граф Монте-Кристо…

Не успела я прийти в себя от пережитого, как где-то за окном послышалась милицейская сирена, она быстро приближалась, пока наконец не смолкла прямо около дома. Я замерла. Раздались чьи-то голоса, топот, ворота загудели под тяжелыми ударами, и до меня донесся знакомый голос Радомира, пытающегося что-то объяснить. Но его, как видно, не слушали, потому что вскоре уже весь дом задрожал от гулких шагов множества людей, звуков открываемых ногами дверей и падающей мебели. Судя по всему, милиционеры что-то искали. Не исключено, что им нужна была я. Но вот только как они умудрились вычислить меня здесь — уму непостижимо. И к чему такая прыть и настойчивость? Наверное, кто-то слишком сильно нажал на них, если они так ретиво взялись за дело. Но вот только кто и почему? Неужели это все как-то связано с приходом к нам Петра и исчезновением его сестры? Если это так, то, по части вляпывания в неприятности, Светлана могла дать мне сто очков вперед — уж она-то умудрилась влезть куда-то по самые уши. Такое ощущение, что девчонка убила президента или, по меньшей мере, министра внутренних дел…

Кто-то вошел в соседнюю комнату и начал рыскать там по углам. Я даже не пыталась стонать, чтобы привлечь к себе внимание — мне, наоборот, хотелось слиться с кроватью, превратиться в простыню или наволочку, если бы они нечаянно обнаружили эту комнату. Все маньяки и извращенцы мира не смогут доставить столько неприятностей, сколько наши доблестные милиционеры, получившие приказ начальства сжить кого-то со света. С маньяками и извращенцами при желании всегда можно найти общий язык, а с этими ребятами в погонах искать его бесполезно.