Александр Тамоников - Шестнадцать против трехсот

Как бы то ни было, банде Пирани удалось скрытно сблизиться с позицией взвода охранения. Как только банда спустилась в балку, Пирани остановил ее, объявил привал на участке восточной оконечности. Боевики попадали на грунт, устали. Пирани достал радиостанцию, вызвал начальника штаба.

Но тот дал сигнал отсрочки. Командир разведгруппы бандформирования понял, что сейчас Кабран может общаться с Дамиром Хасуани, посему вызвал на связь самого Аббаса Диани, имевшего позывной.

— Дэриб! Я — Гюрза!

Станция молчала, затем какой-то нервный голос полевого командира.

— Отвечаю!

— Докладываю. Мы на месте.

— Уверен, что дошли скрытно?

— Да.

— Я не сказал на базе, скажу сейчас. Перед высотой где-то рядом с тобой поедет группа пикапов. Что бы она ни делала, что бы ни делали против нее, ты не реагируешь. Понял?

— Да, — опять кратко ответил Пирани.

— Обустраивайся, смотри за противником, будь в готовности атаковать. Активные действия только по моему приказу независимо от действия пикапов и противника против них.

— Это уже слышал.

— Так еще раз послушай.

— Я послушаю, Дэриб, но не в эфире.

Диани понял, что погорячился, но не желал признавать этого.

— Все. Конец связи!

— Конец.

Пирани перевел станцию в режим «приема», уложил ее в чехол, прилег рядом с командирами отделений Рашадом Надаром, Саидом Ради и Фаридом Каибом.

Надар спросил:

— Что, нервничает Диани?

— По-моему, он перебрал ханки, вот и дергается.

Ради вздохнул:

— Я бы тоже сейчас не отказался от пиалы хорошего чая.

— Тебе-то это зачем? — безразлично спросил Пирани.

— Я крепко сплю после него. Странно люди устроены, да? Вот взять марихуану. Кто-то после нее смеется безудержно по всякому поводу. Кто-то, напротив, плачет, иногда до истерики, кто-то становится безразличен ко всему. Такому при мне пацаны на улице мочились прямо на лицо. А он не реагировал. А меня вот жрать нестерпимо тянет. Однажды двадцать пять шампуров люля-кебаба сожрал, и все хотелось. Живот распирало, тошнило, назад мясо рвалось, а голод оставался.

— Нашел о чем говорить, — усмехнулся Каиб, — давай лучше о женщинах. У тебя в Эр-Ракке, слышал, чернокожая была?

— Была, и что? Из Нигерии. Ее муж с братьями, кстати, служит у Амина Бурхата во втором отряде.

— Так эти негры родственники твоей любовницы?

— Муж и братья.

— А я думал, откуда они взялись? Оказывается, из Нигерии. А что в Ракке-то забыли?

— В Европу пробирались, да деньги кончились. Вот мужчины и пришли к нам, а женщина с ними.

— Ну и как она? Никогда не спал с чернокожей.

— О! Лучше, чем наши. Страстная невозможно. Извивается, как змея, когда кайф ловит. А удовлетворяется, только когда раз пять кончит. И то на полчаса, потом опять давай. Такую хорошо иметь раз, ну два в неделю. Ежедневно ни один мужик не выдержит.

— Оттого и гуляет от мужа?

— Приходится.

Боевики тихо рассмеялись.

Пирани посмотрел на часы:

— Все! Подъем, идем к западной оконечности и там быстро ставим лагерь. До рассвета надо замаскироваться и оборудовать скрытно пост наблюдения.

Боевики поднялись, встали и их подчиненные, в 4:40 вышли к западной оконечности балки. Здесь она расширялась, словно специально для удобства боевиков, и имела песчаное дно. Разведчики Диани быстро выставили пост наблюдения, выкопали неглубокие землянки, профессионально все замаскировали. Пирани распределил наряд на сутки. Первый наблюдатель вышел на позицию, остальные завалились спать в свои песчаные норы.

Главарь бандформирования тоже намеревался продолжить отдых, но не смог уснуть, выпитый чай начисто отбил сон.

Подполковник Авилов проснулся в 4:40.

Поднялся, оделся, спросил у старшего лейтенанта Лобана, сменившего старшего лейтенанта Ефремова, который нес службу после Валиева.

— Что у нас, Коля?

Старший лейтенант обернулся:

— Проснулись? Доброе утро.

— Доброе, я спросил, что по обстановке?

— В общем спокойная. Единственно, старший лейтенант Ефремов перед сменой передал, что в низину со стороны Сабры в 1:05 вошел еще один грузовик, бортовой «MAN», кузов которого был закрыт пологом.

— Еще одна машина прошла в низину? «Духи» что-то планируют.

— Возможно. При мне ничего особенного не происходило, как и при Ефремове.

— Кто сейчас наверху?

— Старший лейтенант Маслак.

— А до него кто был?

— Старший лейтенант Гибазов.

— У них тоже ничего?

— Ничего, товарищ подполковник.

— Ладно.