Сергей Зверев - Зловещий аромат нефти

– Нет, такую кобылу я уже не куплю...

Старик-араб, хоть и говорил про больные ноги, довольно резво соскочил с лошади и подошел к Мишелю. Он посмотрел на банкноты, попросил их подержать. Взяв банкноты в руки, пастух пошелестел ими, посмотрел на свет.

– Моя старая кобыла и больной осел стоят одну банкноту. А так как тебе и кобыла, и осел очень нужны, то они стоят две банкноты.

Одну тысячу долларов старик протянул назад Мишелю. Он великодушным жестом указал, что Легионер может садиться на кобылу.

– Что ж, по рукам!

Мишель подошел к лошади, остановился и повернулся к мальчишке:

– Ну-ка, дай-ка руку, – сказал он.

Мальчишка протянул свою очень загорелую руку, перевернул ее розовой ладонью вверх.

Держи, – сказал Легионер. Он положил в его руку тысячу долларов, и вскочил в седло.

– Стойте! Стойте, господин! Послушайте! Тот человек поехал вон туда, – мальчик указал рукой вдоль ложбины. – Впадина в земле такая. – Он согнул руку – показывал, что ложбина дальше заворачивает. – Если поедете здесь, – он указал на противоположный край низины, где была видна узкая тропа, – вы его быстро нагоните.

– Спасибо! – сказал Мишель.

Он развернул лошадь по направлению к тропинке.

Вечерело. Вдоль ложбины верхом на осле ехал Артур. Как он ни подгонял упрямое животное, осел не ускорил шаг. «Плохо ехать все равно лучше, чем хорошо идти», – вспомнил Артур русскую народную мудрость. Он был уверен, что осел, хоть на пару километров в час, все же передвигается быстрее, чем измученный жарою преследователь. Две ноги, как ни крути, – меньше, чем четыре. Артур положил автомат на колени. В общем, расслабился.

Он несколько раз оборачивался. Ни Мишель, ни кто-нибудь другой в его поле зрения не попадали. А может, Легионер вовсе потерял его след? Пустыня, ветер... Песок хоть потихоньку, но движется.

А за Артуром теперь оставались только следы осла...

Ложбина поворачивала.

Морда осла поравнялась с плоской глыбой спрессованного песчаника.

В это же мгновение из пыли взметнулась веревка. Натянулась на уровне груди Артура. Он вылетел из седла и затылком ударился о лежащий на дне ложбины камень.

Мишель выбежал из-за скалы и быстро спустился к Артуру.

– Ты жив? – ладонью Легионер шлепнул беглеца по щекам.

Артур не подавал признаков жизни.

– Неужели сдох, сволочь?

Мишель попытался найти пульс.

– Черт, неужто я перестарался? – сказал сам себе Легионер.

Он достал из голенища нож с широким лезвием. Плашмя поднес нож к губам Артура. Лезвие едва заметно затуманилось.

«Живет, гад», – подумал Мишель.

– Извини, Хаджи-Хаджиб, этот ублюдок пока мне нужен живой.

Мишель связал белого, обомлевшего Артура, закинул его мешковатую тушу на осла. Подвел лошадь, которая стояла за глыбой песчаника, вскочил на нее, а осла взял под узду.

– Но! – по-русски прикрикнул Легионер на лошадь. Пегая кобыла присела, а затем довольно резво поскакала.

Ослу – хочешь не хочешь – пришлось за ней поспешать.

Артур пришел в себя. Первое, что он почувствовал, был резкий запах, очень сильный, раздражавший ноздри.

«Главный боевик» узнал этот запах. Он помнил его с детства. Так пахло в цирке...

Перед глазами у Артура размытым потоком плыла желтая почва, мелькали маленькие, похожие на жуков, камни. Сам он время от времени вздрагивал. Его голова, будто пустое чугунное ядро, гудела. Ныли суставы рук, ног. В его живот и ребра ритмично вдавливалось что-то упругое, полукруглое. Артур долго не мог сообразить, что с ним происходит. Неужели он, маленький гуттаперчевый мальчик, скачет на фантастическом звере по арене цирка? Он видит брюхо осла? Или ишака? Или коня? Или слона?.. Чувствует терпкий запах животного пота. А сам он, словно джигит, едет животом в седле...

Он попал в рай? Или назад в розовое детство?

От боли в затылке Артур застонал.

– Что, очнулся? – не оборачиваясь в седле, спросил Мишель.

Артур с трудом повернул голову, увидел спину человека на лошади.

Боль помогла вернуться памяти.

– А, это ты? – переспросил Артур.

– У меня к тебе дело от Хаджи-Хаджиба. Помнишь такого?

Артур молчал.

– На твоем счету не только его сын и брат... Еще моя сестра, русские женщины, Федор, Валентин, легионеры... – говорил Мишель. – Это больше чем достаточно, чтобы я оставил тебя здесь, в безлюдной пустыне. Оставил бы тебя спокойно сдыхать от жажды и головной боли... Хотя... Можно было бы тебя добить. Выстрел в голову, печень... в яйца – чтобы, сволочь, покричал напоследок... Но я подумал: почему я должен быть великодушен к такому ублюдку?..