Клайв Касслер - Сахара

– Странно, что они не озабочены нашим присутствием и никак не реагируют на направленное на них оружие.

– Стрелять только в случае попытки к бегству, – предостерег его Матабу. – Я хочу захватить судно неповрежденным.

Кету навел бинокль на Питта.

– Рулевой машет нам и улыбается.

– Недолго ему осталось улыбаться, – хмыкнул адмирал, зловеще оскалив зубы. – Не пройдет и пяти минут, как он будет кормить рыб на дне.

– Ну идите же ко мне, мои акуляточки, расскажите дяде-рулевому сказочку о трех шпионах, – бормотал Питт себе под нос, продолжая махать рукой и растягивать губы в улыбке.

– Ты что-то сказал? – донесся до него голос Джордино из башенки с ракетами.

– Да нет, все нормально. Это тихо сам с собою я веду беседу.

– Я ничего не вижу сквозь носовые иллюминаторы, – пожаловался Ганн, разместившийся на баке. – Куда мне стрелять?

– Будь готов по моей команде нанести удар по пулеметному расчету корабля, который у нас по правому борту, – сказал Питт.

– А где вертолет? – спросил Джордино, который тоже ничего не видел из-за закрытого щита башни.

Питт оглядел небо над кильватерной струёй судна:

– Он завис метрах в ста прямо за кормой и метрах в пятидесяти над водой.

Да, противник в своей подготовке не ограничился полумерами и теперь ни секунды не сомневался, что с помощью канонерок и вертолета загнал их в тупик. Все трое застыли в напряженном молчании, но каждый был готов сражаться за свою жизнь и жизнь друзей до конца. Первоначальный страх улетучился, как только они миновали точку, за которой уже нет возврата. Остались только решимость и воля к победе. Они были не из тех добрых христиан, которые подставляют другую щеку. Расклад, конечно, невеселый: три человека против трех вооруженных экипажей. Но бенинцев ожидал сюрприз.

В нише рядом с креслом рулевого Питт спрятал гранатомет с зажигательными гранатами. Затем установил рукоять дросселей в положение «холостой ход», не отрывая при этом глаз от прямой линии, проходящей между двумя кораблями противника. Вертолет его не волновал. В предстоящей схватке им должен был заняться Джордино. Теперь Питт достаточно приблизился к врагу, чтобы детально разглядеть офицеров и прийти к заключению, что опереточный толстяк в раззолоченном мундире на мостике и есть командующий. Канонерка приближалась, подобно ангелу смерти, равнодушно взирая на него пустыми зрачками нацеленных пулеметов.

Питт мог только догадываться, что представляет собой чванливый павлин на мостике, направивший на него бинокль. Но он был благодарен ему за допущенную тактическую ошибку: тот не сообразил развернуть свои канонерки поперек реки, чтобы встретить противника огнем пулеметов и с кормы, и с носа, перекрыв «Каллиопе» все пути к бегству.

От носа «Каллиопы», проскользнувшей между двумя уже заглушившими двигатели и дрейфующими по течению реки канонерками, разбегалась легкая волна. Питт сбавил ход, и его судно продвигалось вперед с черепашьей скоростью. Борта обеих канонерок отделяло от «Каллиопы» не более пяти метров. Питт с удовольствием отметил, что матросы и офицеры противника не занимают фиксированных позиций и вооружены только пистолетами в кобурах. Ни у кого в руках он не заметил хотя бы автомата. Они выглядели так, словно дожидались своей очереди поупражняться на стрельбище. Питт в упор посмотрел на Матабу и расплылся в широченной улыбке.

– Бонжур, мсье! – крикнул он.

Адмирал перегнулся через фальшборт и прокричал по-французски, чтобы тот остановился и принял на борт досмотровую команду.

Питт не понял ни слова, но это его ничуть не смутило. Он помахал рукой и с чудовищным акцентом, коверкая окончания, выдал в ответ следующую фразу:

– Pouvez-vous me recommander un bon restaurant?

– Чего это Дирк такое базарит? – с жадным любопытством спросил у Руди Ал.

– Боже милостивый! – простонал Ганн. – По-моему, он только что попросил их главного босса порекомендовать ему приличный ресторан.

Обе канонерки продолжали медленно дрейфовать, в то время как Питт удерживал яхту на малых оборотах против течения. Матабу вновь приказал ему остановиться и приготовиться к приему команды.

Питт еще раз продемонстрировал свои белоснежные зубы и глубокие познания в языке Мольера и Бальзака, почерпнутые в основном из ресторанных меню:

– J'aimerais une bouteille de Martin Ray Chardonnay.

– А сейчас он чего брякнул? – не отставал Джордино.

Ганн растерянно развел руками:

– Мне показалось, что он заказал бутылку калифорнийского вина.