Петр Катериничев - Банкир

— Возможность не ждут, ее создают.

— Сильно ты умный!

Укрытый снегом город кажется неземным. Лунным. А море, дышащее за обрывом мерно и сонно — океаном ртути. Тяжело, маслянисто переливаются почти недвижные волны…

Город лежит у наших ног. Словно забытый всеми, словно вычеркнутый из времени… Когда-то… Когда-то на невольничьих рынках здесь разлучали влюбленных, когда-то люди замирали, разглядев в морской дали паруса вражьих триер, и спешили за единую ночь отлюбить и отплакать, когда-то стратеги в алых плащах и бронзовых шлемах неустрашимо собирали воинов в фаланги и те звенели мечами о щиты, и выкрикивали боевые кличи, и шли на врага, и падали, сраженные, и побеждали, обессиленные… А на их место приходили новые народы, и засыпали прахом покинутые, разоренные развалины, и строили поверх свои жилища, храмы, жертвенники, и молились своим богам, и ненавидели, и убивали, и умудрялись любить… И находился кто-то, кому безразличны были богатства мира и власть, и ему так хотелось любви, и его гнали, и он пропадал в бесконечности пространства и времени, чтобы появиться в другом веке и в другом обличье…

«Вина — другого я и не прошу, любви — другого я и не прошу…»

«Я — Франсуа, чему не рад — увы, ждет смерть злодея…»

«Быть или не быть — вот в чем вопрос…»

«Нет, весь я не умру…»

Город лежит у наших ног, и тяжелые медленные волны мерным своим чередованием продолжают отсчитывать время… Наше время… Пока наше…

— Мне страшно. Дор… Почему ты молчишь?..

Девушка повернулась ко мне в профиль и… мне кажется, я ее знаю… Очень давно знаю… Всегда…

— По-моему, ты разговариваешь с этим городом и с этими камнями… Я… Мне неуютно здесь… И холодно… — Лена повернулась, долго смотрела на волны, произнесла тихо:

— А море по-прежнему большое.

Повернула лицо ко мне — на ее ресницах сияла лунная пыль:

— Отвези меня домой. Пожалуйста.

Сидящие в автомобиле «кожаные» проводили взглядами задние «габаритки»

«Нивы».

— Видел? Двое поехали.

— И что, за ними двигать?

— Ты чего, перегрелся теперь в тепле? К деду. «Ауди» подрулила к дому. В окнах горел свет, — Не спит, сычара.

— У старых так бывает. Ты знаешь, давай к деду с уважением.

— А без него вообще нельзя. — Старший подхватил большую канистру. — Ты, случаем, масла туда не лил?

— Да не, позавчера купил только.

— Вот и ладушки.

«Кожаные» поднялись по ступенькам, старший постучал в притолоку. Дверь распахнулась, старик появился в проеме:

— Кого черти носят…

— Здоров будь, Михеич!

— Здоров покамест… — Старик после света пристально вглядывался в ночных визитеров. — Чтой-то не припоминаю вас, парни…

— Да проезжие мы. Зайти-то можно?

— А чего ж нельзя? Только башмаки оббейте да оботрите вот об тряпку.

Мужчины прошли в небольшую комнатку.

— Мы, извиняйте, что ночью, по винцо.

— А чего, на площади палаточка круглосуточная.

— Да нам не влить надо, нам с собою, да чтобы хорошее было. А то ведь кореша скажут: были в Раздольной и гостинца не привезли… Справились у тех палаточников: у кого винцо поласковее, чтоб не шмурдяк?.. Так тебя и назвали…

И еще сказали — сова ты, наверняк не спишь, ну мы и завернули. Да и тебе в прибыток. Канистрочку наплескаешь?

— Отчего ж нет?.. — Старик едва заметно улыбнулся. — Ко-ре-ша…

Присаживайтесь покуда к столу, служивые…

— Чего?.. — Молодой был пониже старика, поднял голову.

— Да ты головой не взбрыкивай, что конь перестоялый… Видно сокола по полету, а опера по погляду… Али дело какое казенное до Лукоморья довело?..

— Говорю же — проездом, — замялся старший. — Крепленое-то есть?

— А как же… Пробуйте. — Михеич поставил на стол три банки из шкафа.

— Да чего пробовать — нам бы такого, чтобы и самим выпить, и тетку какую сильно замороченную угостить… Короче: чтоб и градус, и букет, два стакана и привет!

— Ладушки. «Изабеллы» вам налью, пятилетней… Но пятилетняя дорогая…

Как с деньгами, служивые?

— Разойдемся.

— Для себя да для гостей держу…

— А мы гости и есть…

— Ну да, ну да… Незваный гость…

— Много званых, да мало избранных…

— Ждите. В подвал спущусь.

Старший быстренько оглядел стаканы, кружки, вытащил из сумки пакет, опустил туда две емкости…

— Уж из какой-то этот «спортсмен» пил винцо, а? Учись, студент, пока я жив! Вежливость — главное оружие вора. Изъятие стаканов оформлять не будем? — Передал пакет молодому: