Петр Катериничев - Игра теней

— Пошли.

— Поезд номер четыре Киев — Москва прибыл на четырнадцатый путь…

Лека вышла из вагона. Кто бы мог подумать, что она может так волноваться…

Почти пять лет… Вуз можно было закончить… А она и закончила. В своем роде…

А теперь — нужно определиться. Прежде всего с тем, где появляться нельзя. В первую очередь дома. Мама наверняка в такую теплынь живет уже на даче. Квартира пуста, но это не значит, что за ней не установлено наблюдение… Брат?.. То же самое, да и семья у него…

Хм… Вообще-то нельзя нигде, но кое-где нужно!..

…Из Парижа она летела самолетом. С паспортом Светы Толочко — вообще никаких проблем… Разве что в аэропорту, в Борисполе, парнишка, торгующий в киоске всяким хламом, «узнал» популярную фотомодель и попросил расписаться на журналах… Не успев подумать, что всенародная любовь украинцев к известной красавице ей, Леке Подгорской, совсем ни к чему, она расписалась как смогла — чтобы не усугублять… На пяти экземплярах.

— А вы в жизни совсем другая… — Если что и удивило продавца печатной продукции в фотомодели, так это ее совсем не парижский наряд.

— Косметика, — пожала плечами Лека. Парень выставил подписанные журналы по новой цене и потерял к девушке всякий интерес. На улице Лека надела очки, огляделась. Да, со скромностью в одежде она малость переборщила. Одеты люди не хуже, чем в Париже — по их разумению, конечно, но… Пальто от Диора отличается от пальто от Каца с Сырца всего-то парой мелочей, но в Европе принято обращать внимание на мелочи… И платить за них тысячу, пять, десять, сто тысяч франков… Хочешь быть богатым — будь им!

В Киев Лека отправилась на автобусе. Не суетясь и не торопясь, прошла весь Крещатик и Красноармейскую просто присматриваясь к людям. Потом вернулась тем же маршрутом и переоделась, не торгуясь выбрав себе и уровень жизни — «чуть выше среднего», и стиль — «как все», и недостаток — «обувь удобная, но не совсем модная». В этом было что-то и от Штатов, и от Парижа, и от Москвы. Получилось то, что надо.

Здесь же, на Крещатике, зашла на переговорный пункт и заказала Приморск.

Трубку подняли после пятого гудка:

— Алло!

— Да? Вас слушают, дитя мое, говорите, а не сопите, это раньше был счет на рубли, теперь на штуки, а это еще ж накладнее, говорю я вам…

Лека перевела дух. Тетя Роза, слава Богу, жива и бодра духом. Этой необъятных размеров восьмидесятилетней женщине, казалось, все было нипочем — войны, перестройки, путчи, катаклизмы. Тетя Роза обшивала весь Приморск, когда-то еще приторговывала или, как тогда говорили, спекулировала, но и милиция, и власти смотрели на это сквозь пальцы и относились благожелательно…

Рассказывали, что во времена оные — как раз шла арабо-израильская война — ее попросили на совместном профсоюзном собрании трех приморских ателье и двух универмагов от имени трудящегося советского еврейства заклеймить взбесившуюся израильскую военщину…

Тогда еще в полном расцвете сил, полуторацентнерная Роза оглядела тщедушного райкомовского инструктора с головы до пят…

— Сергею Петровичу Себешко уже не нужен заказанный костюм?..

— Что?! — опешил райкомовец. Себешко был первым секретарем крайкома…

— Молодой человек, в этом мире хорошо можно делать только одно дело: или шить, или клеймить… Как вы думаете, дитя мое, если Голда Мейр сошьет костюм товарищу Себешко, это его сильно обрадует?..

— М-да — Правильно. Это его сильно огорчит. И Голду огорчит. И всю семью народов в Объединенных Нациях. Сердце мое, вам оно надо?..

— Да я…

— Вот именно… Нам всем надо, чтобы товарищ Себешко получил приличный костюм к первомайскому празднику трудящихся всей земли… А то, если он будет плохо выглядеть, что подумают трудящиеся?.. Они подумают, что у советской власти не хватает материи приодеть даже одного первого секретаря… Разве ж такие мысли доведут пролетариат до добра?.. Вам оно надо, солнце мое?.. И что вы себе думаете?!

Райкомовец вылетел от Розы пулей, красный как вареный рак, забыв, зачем приходил…

…Тетя Роза знала в Приморске всех, все и обо всем, даже если этого не происходило. Вот только на ухо была туговата. А Лека представляться Подгорской и не собиралась.

— Тетя Роза. это Яна из Киева…

— Яночка, сердце мое, ты меня перепугала! Что случилось с дядей Исаком?

Неужели сердце? Он же такой молодой! В семьдесят пять я еще была резва, как девочка тети Хайды, чтоб она была здорова!