Петр Катериничев - Любовь и доблесть

Данилов включил «лэптоп», дождался загрузки, ввел требуемый пароль и стал пролистывать файл за файлом.

Прошел час, минул другой... Блики с экрана освещали лицо Данилова странным светом, и в этом свете он, увлеченный, обескураженный, был похож на средневекового алхимика, замершего над тиглем или ретортой, в которой многоцветно переливались заповедные металлы, силою волшбы ставшие жидкостями и подвластные воле искреннего последователя древнего Гермеса...

Здесь было все. Фирмы, корпорации, через которые, словно расплавленный свинец, финансы перетекали из страны в страну, воспламеняя пожары войн в одних и превращая в пустыни другие, определяя условия и порядок существования целых народов и тем – превращая свинец в золото. «Страшная тайна» алхимиков оказалась проста, как ночь: свинец становится золотом, смешиваясь с кровью!

Головин, несомненно, великий математик. Он сумел просчитать, вычислить алгоритм кризисов. Но он был игрок. Рамзес играл крупно, на всех кризисах минувшего века и на многих – века наступившего. Поражало то, что он делал ставки за несколько месяцев до начала события или процесса, осторожно наращивая суммы... Он успел слить колоссальные пакеты «мыльных пузырей» – виртуальной компьютерной империи Кейтса до начала системного кризиса... Российский и гонконгский кризисы прибавили к его активам еще двести миллионов; крушение башен-близнецов в Нью-Йорке принесло уже четверть миллиарда, а последующая свистопляска с ценами на нефть и пакетами акций крупнейших американских концернов – и того больше...

Алгоритм кризисов. Пустая фраза. Головин не только просчитал возможную динамику, он, судя по всему, вычислил все финансовые центры, откуда, словно из мозговых придатков, расходились по финансовой паутине понятные команды; с таким знанием игра на финансовых и фондовых биржах мира стала для него такой же беспроигрышной, как и для тех, кто «карты» крапил и сдавал. Головин страховался. Система оф-шоров и посредников, через которые он отдавал команды и прогонял финансы, была тщательно продуманной, но это была пусть и сложная, но тоже просчитываемая схема. Реализованный математический и финансовый гений Головина... Он оказался необходим, чтобы сделать своего обладателя миллиардером, и достаточен, чтобы не оставить ему ни малейшего шанса на жизнь.

– Первый вызывает четвертого.

– Четвертый слушает первого.

– У вас все готово?

– Абсолютно. Кто даст команду?

– Я сам. На каком расстоянии действует передатчик ?

– На любом. Сигнал к взрыву пойдет через спутник.

– Мощность?

– Это зажигательный, заряд. В замкнутом пространстве он выжжет все.

– Наверное, это выглядит красиво...

– Простите?

– По крайней мере, представляется мне таким. Чужую смерть нужно приукрашивать, чтобы когда-нибудь не испугаться своей.

Представительский лимузин Головина мчался за город. Впереди – «ауди» с охраной, позади – «мерседес» – фургон. Скорость была значительной. Взрыва ни в первой, ни в замыкающей машине сопровождения никто не услышал. Вглухую тонированные стекла лимузина вдруг налились оранжево-белым огнем, казалось, еще мгновение, и он вырвется наружу адским всполохом... Но ничего не произошло.

Просто лимузин не вписался в поворот, плавно, словно в замедленной киносъемке, слетел с шоссе и, подминая редкие деревца, ухнул на плоскую обочину и замер.

Когда встревоженные охранники, ощетинившись автоматами на все окружающее, подбежали к лимузину и сумели открыть заклинившую дверь, все уже было кончено.

Два обгорелых остова – водителя на переднем сиденье и пассажира на заднем.

На лицах охранников не читалось ни недоумения, ни растерянности: только усталость. К тому же то, что произошло – термический взрыв внутри салона, – не входило непосредственно в их «зону ответственности». Да и отвечать по большому счету было уже некому.

Старший охранник взял рацию и сообщил о происшедшем по команде.

Налетел кратковременный летний дождик. Охранники покорно мокли под струями, кое-как пытаясь прикрывать от косых порывов зажженные сигареты. Ждали большое начальство – и из Генеральной прокуратуры, и из Службы безопасности, и из иных верхов.

– Говорят, Папа Рамзес с ихними министрами был вась-вась, и выпивал с ними, и все такое... – сказал охранник помоложе, перетаптываясь.

– Ну и что с того? – меланхолично отозвался другой, постарше. – Оно ему помогло? – Криво усмехнулся:

– Был человек: и денег, и всего в избытке. И – что? И ему теперь ничего не нужно, и он никому не нужен. Вот и вся жизнь.