Петр Катериничев - Любовь и доблесть

– У нас мало времени, мой сладкий сахар. И у меня немного, а у тебя – так совсем нет.

Бориса душила злоба, но все бранные слова застывали в сведенной спазмом глотке; казалось, долговязое, жилистое тело его просто-напросто скрутило в замысловатый узел, и, стоит лишь пошевелиться, ткани и сухожилия начнут рваться с противным треском, а печень, селезенка, кишки просто полопаются от дикого напряжения.

– Ты понял, как будешь умирать, если что?

Борис промычал невнятное.

– Ну и ладушки. Отвечать быстро, коротко, внятно. Куда дели девчонку?

– Какую...

Данилов сделал неуловимое движение, зажав пленнику рот. Когда тот поднял лицо, оно было белым от боли.

– Повторить?

– Нет.

– Куда дели девчонку?

– В дурдом.

– В какой дурдом?

– В областной.

– Отделение?

– Шестое.

– Почему туда?

– А там их никто не ищет.

– Ну да. Кладбища мозгов. Ее кто-то охраняет?

– В отделении?

– Да.

– Нет. А зачем? Сонников ей доктор Вик вкатил, дрыхнет девка сейчас без задних ног и сны приятные смотрит. А как проснется – снова к папочке.

– Вообще никакой охраны?

– Ну, есть там двое пацанов, не в самом отделении, рядом, на поселке, в машине. Вроде как дежурят. Вдруг чего.

– Вооружены?

– Только у Матроса ствол. Они не для дела, скорее так, для порядку и душевного спокойствия.

– В смысле?

– Ну, чтобы девку никто не выдернул.

– У Матроса сотовый есть?

– А как же.

– Диктуй номер.

Данилов подобрал с ломберного столика мобильный, набрал номер. Семь гудков, восемь, десять.

– У него всегда телефон с собой?

– А то. «Поводок», положено.

– Что не отвечает?

– Пес его знает.

– А знание – сила, а?

– Чего?

– Ты знаешь, кто та девчонка?

– Подруга какого-то крутого.

– Какого?

– Мне зачем это?

– Тебе заказали ее похищение?

– Ну.

– Кто?

– Не знаю.

– Не знаешь?

– Пацанчик один, Рубик, подошел, сказал, люди интересуются, чтобы девку взяли тихонько и подержали дня три. Так что заказчика я и не видел. А с Рубиком уже раньше работал. Да это... вроде и не похищение вовсе, а так... подержали, вернули.

– А если потом спросят?

– Кто у нас на «потом» загадывает?

– Скажешь, «работа такая»?

– А чего? Нормальная работа.

– И деньги хорошие... Гарантированная предоплата?

– Ну.

– Сколько?

Борис почмокал губами.

– Сколько?!

– Две сотни штук.

– "Зелени"?

– Ну.

– Цена не смутила?

– А чего...

– Раньше подобное бывало?

– Пару раз.

– Но цены скромнее были?

– Ясное дело.

– Чего ж ты не поберегся, не выяснил ничего?

Борис промолчал.

– Жадность фраера сгубила. Слышал поговорку?

– Слышал.

– Мог бы легко «лимон» запросить. Или пять.

– "Лимон" никто не заплатит. А башку отвернут.

– Башку тебе отвернут по-любому.

– Ты меня убьешь?

– Сказать, кого ты зацепил?

– Как знаешь.

– Эта девушка – Дарья Головина., -Кто?..

– Дочь Папы Рамзеса. Принцесса.

Лицо Бори Барбариса побелело как мел. Он несколько раз глотнул, дернув кадыком, а лицо из белого сделалось серым.

Борис помолчал, потом сказал тихо:

– Отпусти. Не побегу. Я покойник?

– Отчасти.

Глаза Бориса зажглись надеждой.

– Я сам за ней съезжу. Сейчас спит, наверное. Забирай. Папе Рамзесу ее передашь, а обо мне никто не услышит. Никогда. А? – Парень облизал разом пересохшие губы. – Денег хочешь?

– Кто ж денег не хочет.

– Я достану. Только не убивай.

– Кто такой Рубик?

– Барыга один.

– Кавказец?

– Нет. Местный.

– Почему Рубик?

– Да он квадратный. Кубики такие раньше в моде были.

– Имя?

– Вася Кузык.

– Здешний?

– В Княжинске он живет.

– Адрес. Телефон. Борис назвал.

– Дашу обкололи наркотиками?

– В машине ей «спейса» нюхнуть дали. Это вроде хлороформа, но понадежнее.

А там – доктор Вик должен был девчонку успокоить. Он мастак. Договоренка была, что мы подержим ее денька три, потом заберут.

– Кто?

– А мое какое дело? Я не спрашивал. – Борисов застекленел глазами, сказал в сердцах:

– Сколько раз такое крутили, и схема отработана, а тут... – вздохнул:

– Рубика мочить будешь?

Данилов молча скривил губы в усмешке, и усмешка эта была жутковатой.

– Тебе меня... заказали? – спросил Борисов.

– Ты сам себя заказал.

– Ну погоди, братан. Договоримся. Сто штук хочешь?

– Лучше двести.

– Нету у меня здесь двухсот. А сто – есть. Даже сто пятнадцать. Забирай, и расстались, а? Перед Рамзесом отчитаешься, я дом запалю... Бутика ты убил?