Сергей Самаров - Аномалия

«Тойота Королла» проехала мимо кафе во второй раз.

– Первый, я – Плюха. На мой взгляд, спокойно.

– Добро. Страхуй дальше. Владек, тормози…

Владек высадил Валентина Александровича на два десятка метров ближе, чем майора Веримеева, и двинулся на третий круг, который должен закончить, десяток метров не доезжая до кафе. И ждать там, когда подполковник Свентовитов появится в дверях, чтобы сразу забрать и его, и майора Веримеева.

Вихляющий задом, как разудалая пьяная шлюха, официант не подошел сразу, как только подполковник Свентовитов сел за столик, понимая, что случайный клиент может и подождать, но тут же поспешил по зову французского журналиста, которому, сразу узнав его, хотя видел до этого только на фотографиях, Валентин Александрович протянул руку для пожатия. Поль Лакруа тоже видел Свентовитова на фотографии в Интернете, только там подполковник был в цивильном костюме и давал якобы интервью по каким-то проблемам строительства жилых домов в условиях вечной мерзлоты. Представление разведчиков было заочным, но этого хватило для узнавания. Профессионалы легко запоминают людей по одной фотографии и уже не спутают с кем-то даже сильно похожим. Для этого существует специальный тренинг, разработанный по устоявшейся и опробованной методологии. Внимание, как правило, отдавалось сначала общему впечатлению, потом характерным чертам лица – форме бровей, носа, переносицы, разрезу глаз и форме ушей. Этого хватало, чтобы избежать ошибки.

При официанте не разговаривали. На плохом польском Валентин Александрович заказал себе только двойной кофе. Официант отошел, и Поль Лакруа спросил на чистом русском языке:

– Двойной кофе – это двойная доза воды или двойная доза кофе?

– Кофе, конечно.

– Вы думаете, он понял вас правильно?

– В России официанты это понимают.

– Я не был бы столь категоричным в отношении польских официантов. Мне показалось, он не понял. А пообедать вы не хотите? Здесь неплохо кормят.

– К сожалению, у меня время лимитировано. К тому же я нахожусь в Кракове не один, и мне кусок в горло не полезет, когда я знаю, что мои люди остались голодными. Вернусь, мы пообедаем все вместе. Итак, господин Лакруа…

– Минутку! Официант, кажется, вас все же понял. Чашка кофе обычная. Значит, кофе двойной. Просто я никогда такой не заказываю и потому не знаю. У меня сердце крепкий кофе не выдерживает, и поэтому я всегда предпочитаю слабый чай. И лучше, если летом он будет со льдом.

Официант подошел и молча поставил перед подполковником блюдце с чашкой кофе и одним маленьким кусочком сахара. Свентовитову показалось, что Поль Лакруа смотрит на него с любопытством и ждет, чтобы увидеть: вытащит военный разведчик ложечку из чашки или будет пить вместе с ней. И даже расстроился оттого, что подполковник ложечку положил на блюдце.

– Итак…

– Вот здесь, – Лакруа передвинул по столу вчетверо сложенную салфетку, – полный план дома и двора Валерия Людвиговича Майтусенко. На обратной стороне приблизительный график его передвижений по городу. Он графика старается придерживаться. Тем не менее полностью полагаться на график я не советую. Мало ли что… Лучше собственные тщательные наблюдения.

– Аукцион… – напомнил Свентовитов.

– Это не моя сфера. Это вам кто-то другой расскажет. Не могу знать кто… – улыбнулся Поль Лакруа. – Как только появятся сведения о месте хранения документации по «Граниту» и самой минимизированной установки, я вызову вас на новую встречу. Эти данные мне обещали предоставить. Думаю, сведения будут точные. Источник надежный. Все… Мне несут мой обед. Наконец-то! А то я уже ждать устал.

Валентин Александрович допил кофе, взял со стола салфетку, предложенную ему агентом, промокнул губы и, словно бы ненароком, салфетку смял и оставил в кулаке. Но сжатый кулак не помешал ему вытащить из кармана бумажник.

– Не беспокойтесь, – жестом остановил его Лакруа. – Я угощаю. За кофе собеседника я в состоянии заплатить…

Уже усевшись в машину, Валентин Александрович вдруг подумал, что Поль Лакруа, в принципе, не оставил о себе никакого впечатления. То есть вообще никакого, что странно само по себе. И невозможно было сказать, хороший он человек или плохой, злыдень или добрячок, вызывает симпатию или антипатию. Он был просто агентом Службы внешней разведки России, и все. Наверное, таким настоящий разведчик и должен быть – незаметным, никаким, не вызывающим эмоций даже у своих, чтобы не вызывать этих же эмоций у чужих. Конечно, чрезвычайно трудно быть таким, так держать себя и все собственные эмоции глотать самому. Обычно такое поведение чревато язвой желудка или слабым сердцем. Вот потому, наверное, Поль Лакруа и жалуется на сердце, и не может позволить себе пить кофе. Было даже интересно узнать, есть ли у господина Лакруа семья. И если она есть, как он ведет себя с женой, с детьми. Неужели и с ними он должен быть неживой куклой?