Кирилл Казанцев - Служебный разбой (сборник)

– Захотят – не тронут. А вожжа под хвост попадет – специально нам нагадят.

Из оперативного «уазика» полезли опера. Двое сразу направились к трупу. Трое и самый главный среди них (Сергей вычислил его по толстому брюху и властно сдвинутым к переносице бровям) двинулись к машине, где сидели «суперагенты».

Арахов, идиотски хихикнув, поднял ладонь.

– Привет.

– Выходите! – рявкнул толстяк.

– Это я, Филипыч!

– Я обращаюсь к вам совершенно официально: покиньте машину.

Ли и Арахов послушно вышли. Их повернули лицом к машине, заставили расставить ноги пошире, после чего профессионально обыскали – отняли пистолеты, сотовые телефоны, бумажники. Леня хотел пошутить: «А где пакетик с белым порошком?», но решил, что не стоит, лишь слабо возмутился:

– Филипыч, ты что куражишься?

Толстяк рассвирепел.

– Заткнись! Вы оба – козлы! Где вы – там трупы. На хрен мне ваши операции? Мне покой в городе нужен.

– В интересах Родины…

– Арахов, не гни дугу! Сейчас этот номер не пройдет. Покой в Дальнем ныне важен, как никогда… Такие люди заинтересованы, чтобы здесь была тишь да гладь, говорить боюсь! А ваши интересы – это отнюдь не интересы государства. Может, в золотое время, в эпоху развитого социализма, при Леониде Ильиче Брежневе ваша грозная спецслужба была единая и следила за безопасностью страны, а ныне ФСБ – это куча отдельных служб. В каждой отдельной области свой дядька, прикрываясь госдолжностью, делает свои дела!

– То же самое можно сказать о твоей конторе.

– Короче, я обещал пресечь убийства в городе, и я пресеку. Я вас изолирую… временно. И никто мне не помешает.

– Не имеешь права! – возмущенно проговорил Арахов и обернулся, но был вежливо – толчком в шею – возвращен в исходное положение.

– Имею, – заверил толстяк. – Сделайте паузу на недельку, а мои ребята разберутся, законны ваши действия или нет…

– На арест нужно решение суда!

– Будет тебе решение. Судья Кукин давно хочет с тобой посчитаться!

Видя, что фээсбэшники не буянят, а покорно внимают нравоучениям, шеф оперов смягчился.

– Не обижайтесь, братья-чекисты. Если я отпущу вас, вы снова создадите условия для очередной бойни… А если будет новая бойня в городе – меня уволят.

– Тебя все равно уволят, – буркнул Арахов.

– За что? – опешил толстяк.

– За срыв операции органов госбезопасности.

Филипыч усмехнулся и велел операм:

– В «уазик» их!

В милиции Сергей и Арахов исписали по двадцать листов свидетельских показаний о погроме в клубе «Белый Лотос», бизнес-центре и убийстве китайца на заправочной станции, после чего из кабинета Файорова (толстяка Филипыча) их забрал молчаливый, с каменным выражением лица, начальник краевого УФСБ. Он резким движением сгреб со стола Файорова папки с только что подшитыми признаниями суперагентов и зажал их под мышкой. Файоров, словно рыба на берегу, хватал воздух ртом.

– Артем Андреевич… – наконец выдавил он. – Нам убийц ловить надо.

– Я прочту это, – сказал начальник УФСБ. – Если там нет секретных сведений…

– Какие секретные сведения?! Они были свидетелями преступлений…

– Поищи других свидетелей. А за папками зайдешь к ним сам – туда, завтра, к восьми вечера… Тоже напишешь кое-что.

– Артем Андреевич…

– До свидания… Ну, что сидите? – Вперил взгляд в пойманных агентов супершеф. – За мной!

Уже в машине (черный «Ауди» с убойными номерами) начальник УФСБ бросил папки Арахову на колени:

– На память! Еще один такой провал, ребята…

– Провал?! – возмутился Арахов, передавая папки Сергею. – Мы Гунука вычислили. От него один шаг до карлика. Еще два-три дня, и Дракон Любви будет наш!

«Ауди» сорвался с места. Начальник УФСБ, откинувшись на спинку сиденья, вздыхая, недоверчиво закачал головой:

– Ну, и погоняла у наших подопечных: Дракон Любви…

Ночь провели в квартире Арахова. Окна зашторили, свет не включали – работал один телевизор. Читать ходили в туалет.

Ужинали, лежа на паласе, на расстеленной скатерти, обсуждали странное поведение начальства.

– Филипычу не отдали наши показания, потому что по каким-то причинам не желают трогать Хэн Хана. – Арахов дул толстыми губами на горячий чай. – Я откровенно описал, как Хэн Хан признался в организации убийства Сашки Кима, как велел казнить Джеки Чечена, как рассказал, что по его приказу расправились с отцом Джеки.

– Зачем? Появилось желание быть основным свидетелем обвинения в долгом и нудном судебном процессе?