Андрей Воронин - Могила тамплиера

Сержант шел по перрону по левую руку от напарника, раздвигая плечом хлынувший из только что прибывшей электрички людской поток. Народ был пестрый и простецкий – как раз тот, что ездит в электричках. Какая-то толком не проспавшаяся после вчерашней гулянки молодежь; навьюченные ведрами и сумками с зелеными яблоками, кабачками и прочим силосом, красно-коричневые от натуга и загара, привычно сгорбленные, озлобленные толчеей, воняющие потом и укропом дачники; работяги и мелкие служащие, живущие в пригородах, а зарабатывать приезжающие в Москву; опять горластые подростки, одетые так, словно родились и выросли в Гарлем; какие-то старухи с букетиками цветов на продажу – словом, всякая шваль. Он смотрел на пассажиров свысока, как на мелкий рогатый скот вроде овец или коз, и только гадал, какого дьявола их с Ковровым сюда занесло. Рассуждал он примерно так: блондинистый гитарист и его подружка-виолончелистка работают в паре. Такую бабу, как она, в электричку, да еще переполненную, калачом не заманишь и дубиной не загонишь. Она поедет в машине, в своем красном "поршаке". А блондинчик, ясное дело, поедет с ней, на соседнем сиденье. И если надо им, скажем, на Рижский вокзал, так и встречать их следует около автомобильной стоянки или в крайнем случае у камер хранения, где этот тип прячет свою балалайку. Где угодно, но только не на перроне, куда прибывают пригородные поезда...

Увернувшись от какой-то прущей как паровоз и так же пыхтящей толстенной бабы с дачной тележкой, Арбузов вернулся мыслями к блондину с его гитарным чехлом. Ну, ей-богу, чокнутый какой-то! Ходит с этой своей гитарой прямо как Антонио Бандерас в "Десперадо". Всего и разницы, что Бандерас – брюнет, а этот – блондин и в чехле у него не склад огнестрельного оружия, а – сдохнуть можно! – меч. Ничего не скажешь, удобное оружие. Современное. А главное, практически незаметное... Псих. Самый настоящий псих. Хорошо бы шлепнуть его при задержании. А то признают невменяемым и отправят лечиться. Полечат-полечат и выпустят.

Арбузов подумал, что надо бы обсудить этот вопрос с Ковровым. Только бесполезно это. Ковров – камешек, с него, где сядешь, там и слезешь. На юрфаке он, конечно, не учился, не то небось ходил бы уже в майорах, а то и в подполковниках, но должностные инструкции и всякие там приказы знает назубок, а главное, выполняет их так, словно это заповеди Господни, а он – пророк Моисей собственной персоной, который только что с горы ссыпался с этими заповедями под мышкой. Заговори с ним на эту тему, только и скажет: "Поумнее наших головы думали". И все, точка. Кончен разговор. Потому у него и боевые награды, что рассуждать не умеет. Сказали ему: "Ступай под пули" – он и пошел. Ему бояться нечего, от его чугунного лба пули отскакивать должны, как от танковой брони...

Какой-то старец с козлиной бородкой и в очках, стекла для которых свистнул, наверное, со склада Пулковской обсерватории или из планетария, причем без видимой пользы для себя, сослепу налетел на Коврова. При старикане был линялый рюкзак защитного цвета, зацепленный одной лямкой за его костлявое плечо. Вторая лямка свободно болталась внизу, и вот этой лямкой старик зацепился за рукоятку ковровской дубинки, да так ловко, что сразу и не поймешь, как это у него получилось. Пока они там разбирались, Арбузов, скучая, глазел по сторонам.

Вот тут-то он и углядел человека, который неторопливо шагал навстречу по платформе, немного отстав от несущейся мелкой рысью толпы, а потому заметный издалека, как телеграфный столб посреди снежной равнины.

Высокий и плечистый, отменно сложенный блондин лет тридцати пяти, с длинными, собранными на затылке в хвост, немного вьющимися на концах волосами. Одет он был в мотоциклетную кожанку и черные джинсы, заправленные в высокие ботинки с железными носами, а в левой руке нес плоский пластмассовый чехол от электрогитары. Последний раз, когда Арбузов видел этого типа, тот был одет в серый костюм с галстуком в полосочку, но ошибиться было невозможно: прямо на них, никуда не торопясь, как на прогулке, вышагивал тот самый человек, которого уже несколько дней подряд тщетно разыскивала вся московская милиция. Да и не только московская, конечно: Арбузов не сомневался, что ориентировки на этого урода разосланы уже по всей России, если не по всему свету.

– Видал? – перехваченным от охотничьего азарта голосом спросил он у Коврова, который уже отцепил от себя старикана с его набитым грязной морковкой и зелеными помидорами рюкзаком. – Нет, ты видал гада, а?