Кирилл Казанцев - Последняя капля терпения

Люся заявилась безотлагательно: худая, чуть ли не под два метра ростом, худые бедра затянуты в узкие джинсы.

– У нас когда автобус с массовкой на натуру выезжает?

– Должны были еще полчаса тому назад уехать. Да вот задержались, – принялась оправдываться ассистентка режиссера.

– Вот и отлично, что задержались. Я так и думал. Добавь этих двоих в массовку. Пусть и им грим сделают.

– Сейчас. Только гримера найду. Он уже, кажется, в буфет отправился.

– Все будет в лучшем виде, – пообещал Глобинов. – Я в этом бедламе плаваю как рыба в воде.

Он задержал свой взгляд на Масудове. По достоинству оценил его седую бороду и умудренное жизнью лицо.

– У вас хар а ктерная внешность. Вам бы актером быть. Если бы я экранизировал Льва Николаевича Толстого – а такая задумка у меня есть, финансирование мне обещали, – то непременно пригласил бы вас сыграть эпизодическую роль в «Хаджи Мурате». Я уже это вижу: разоренное горное селение, двери и окна нараспашку, ни души, бродят брошенные собаки и кошки, из водоразборного фонтана пьет жеребенок – а среди этого безумия войны сидит старик с каменным лицом.

Режиссер вышел из транса и уже вполне по-деловому добавил:

– Не знаю, какие у вас должность и звания, но сыграть в кино – это по-любому остаться в вечности. Подумайте. Оставьте свои координаты, и я внесу вас в свою картотеку.

Мягкий автобус с облезшей по борту надписью «Киносъемка» подкатил к выезду с территории «Мосфильма». На этот раз у ворот дежурил не только обычный вохровец. Тут же оказались и двое милиционеров, а с ними и человек в штатском. В руках у стражей порядка имелись свежераспечатанные ориентировки с фотографией Масудова и фотороботом Ларина.

– Проверка, – расплывчато бросил водителю мужчина в штатском, – дверь откройте.

Водитель сталкивался с таким впервые. Обычно всяких беглых уголовников и маньяков милиция разыскивала в городском транспорте. Но повиноваться пришлось.

– Мы на площадку опаздываем, – поторопила поднимавшихся в салон людей Люся.

У мужчины в штатском при виде пассажиров нервно дернулась щека. В креслах сидели лагерные вертухаи сталинских времен и заросшие грязные мужики в зэковских клифтах. Весь проход был плотно заставлен блестящими кофрами со съемочной аппаратурой. Поверх нее лежал реквизит: карабины, лопаты и кирки. Вертухаи и зэки мирно уживались, попивая кофе из термосов и жуя бутерброды.

– Эй, граждане начальники, – с типично криминальными нотками обратился к вошедшим кто-то из массовки, вероятно, уже вошел в роль, – у нас тут и без вас командиров хватает.

Салон отозвался дружным смехом. Милиционеры все же решили исполнить службу до конца – сканировали взглядами массовку. Но грим и исторические костюмы сыграли с ними злую шутку. Ларин сидел всего лишь в трех метрах от них. Но они не признали в бравом лейтенанте НКВД разыскиваемого. Форма всегда делает людей неузнаваемыми. Даже мужчина в штатском только задержался взглядом на руках Масудова, украшенных воровскими татуировками. Гример постарался. К настоящей жидкой бородке аксакала была приклеена густая, как мочало, борода русского мужика. А голову украшала криво надетая потертая ушанка.

– Здесь только ваши? Никто не подсаживался? – поинтересовался мужчина в штатском у Люси. – Когда была сформирована группа?

– Конечно, только свои. Мы уже вторую неделю их снимаем. А что, ищете кого?

– Ищем… Пошли, делать нам тут нечего. Пусть едут, – и мужчина в штатском увел с собой двух милиционеров.

Автобус беспрепятственно выехал за ворота. Когда каменная ограда «Мосфильма» осталась далеко позади, Ларин пробрался между операторскими кофрами к Люсе.

– Нам где-нибудь за перекрестком остановите? Вас же Глобинов предупреждал.

– Как скажете.

Миновав светофор, автобус свернул к «карману» остановки, дверь отъехала. Андрей бросил на колени Люсе фуражку с малиновым околышем, стянул через голову гимнастерку. Расстался с зэковским клифтом и Ахмед Ходжа.

Публика на остановке с интересом рассматривала выбравшихся из автобуса мужчин: один в галифе и кирзачах, другой в пиджаке и водолазке, из-под которых складками ниспадали грубые зэковские штаны с живописными заплатками из мешковины на коленях. Если бы не надпись «Киносъемка» по борту отъехавшего автобуса, их явно посчитали бы за сумасшедших.

– Где бы переодеться? – стал осматриваться Масудов.

– Чего уж тут думать? Прямо здесь на остановке и переоденемся. Не стоит лишний раз шастать по городу в таком виде. Тут хоть видели, кто мы такие.