Евгений Костюченко - След мустанга

Но, как бы не были прекрасны горы, Кирилл задыхался там от замкнутости пространства — горизонт вплотную поступал отовсюду высокой стеной лесов и глубоких тенистых впадин. А здесь, на просторах степи, он был как дома.

Он услышал скрип колес и посмотрел вниз. Фургон медленно, раскачиваясь, выкатывался из расщелины.

«Напрасно она так торопится, — подумал Кирилл. — Пока будем седлать, да собираться, фургон будет торчать на виду. Наверно, она просто захотела вывести лошадей на солнце, чтобы обтереть росу…»

Но лошади не остановились, выбравшись на ровное место, а прибавили ходу. Полли сидела прямо, подобрав вожжи, и ее волосы развевались на ветру.

«Что это с ней? Даже не причесалась?»

Фургон еще раз качнулся, переваливая через кочку. Передний полог распахнулся, и Кирилл увидел, что Полли уезжает не по своей воле.

Позади нее в проеме темнел чей-то силуэт. А в спину девушки упирался ствол винтовки.

— Живее, сука! — донесся резкий голос.

Полли тряхнула вожжами и оглянулась. Она посмотрела вверх и тут же опустила лицо. Кирилл успел кинуться навзничь и, лежа на макушке скалы, увидел, как из удаляющегося фургона, сзади, выглянула бледная физиономия. Парень по кличке «Рябой», которого они спасли от гангрены, наконец-то проснулся. В руке у него был дробовик — один из тех, что были спрятаны под сеном.

Кирилл застонал от бессильной ярости. Ну, почему он полез на скалу, не прихватив с собой винчестер? Все можно было бы исправить одним выстрелом…

Он дождался, когда задний полог фургона снова запахнется, и только тогда скатился вниз. Рябому незачем знать, что Полли была не одна.

«Может быть, он и не спал вовсе? — подумал Кирилл, торопливо седлая коня. — Может быть, только прикидывался? Черт, он же калека. Он не может нормально держать ружье. Лишь бы не пальнул сдуру, лишь бы не погубил ее…»

— Мы уезжаем? — зевая, спросил фотограф.

— Да! Седлай коней и живо собирайся, — приказал Кирилл.

— А куда уехала Полли?

— Куда?

Он хлопнул себя по лбу и снова полез на скалу. На этот раз Кирилл забрался повыше, и уже почти спокойно осмотрелся, пытаясь рассчитать курс, каким движется фургон. Да, Рябой явно направлялся не к дороге, а к холмам, синеющим на западе. Кирилл заставил себя задержаться еще ненадолго, изучая степь. Затем быстро спустился, едва не свернув шею.

Увидев, что Грубер уже в седле, он готов был расцеловать его: фотограф успел не только сам собраться, но и приторочил чемоданы на одну из запасных лошадей, и уже заталкивал патроны в магазин винчестера.

— Мы убегаем или догоняем? — невозмутимо поинтересовался Грубер.

— И то, и другое.

— А как же Ахо?

Кирилл мысленно обругал себя и вернулся в пещеру. Поверх остывших углей он выложил из обгоревших сучьев знак, напоминающий куриную лапу. Ахо, наверняка, знал, что таким клеймом метили скот на ранчо Коннорса. Увидев знак, он поймет, что они были здесь, ждали его, и у них все в порядке. Ну, или почти все.

— Там все и встретимся, — сказал Кирилл, садясь в седло. — Сол, двигай так, чтобы солнце все время было слева. Перевалишь через холмы, увидишь реку. Пойдешь вдоль нее, направо. Следи за холмами. На одном из них заметишь старый фургон. От него дорога ведет на ранчо Коннорса.

— Кто такой Коннорс?

— Эд Коннорс был моим другом. Его убили. На ранчо живет его жена. Скажешь, что тебя прислал я. Там все и встретимся.

Солнце поднималось слишком быстро, но все время оставалось за спиной. Кирилл надеялся, что Рябой не заметит погони, глядя назад против низкого солнца. Да и не было никакой погони — далекую фигурку одинокого всадника не сразу и разглядишь, а разглядев, не испугаешься. К тому же всадник этот скоро скрылся за холмами…

Свернув в ложбину, Кирилл пришпорил мерина. Конь понесся, и трава под копытами превратилась в свистящий поток. Несколько минут бешеной гонки закончились, когда линия холмов нырнула книзу. Кирилл придержал мерина и направил его вверх по склону. Не доходя до макушки, спешился и стреножил коня, а затем, пригибаясь, поднялся на самый верх, и залег там, приготовив винчестер.

Он опоздал. Фургон уже был немного впереди, и, даже если б Рябой показался, стрелять по нему было нельзя.

Кирилл приподнялся, оглядываясь. Дальше лежала равнина, плоская, как сковородка. Ни холмов, ни рощицы, ни одного укрытия, чтобы подобраться поближе.

«Придется снова отпустить его подальше, — подумал Кирилл, возвращаясь к коню. — И что? Так и тащиться за ними, пока они не остановятся? И что тогда? А если он едет в свое логово, где его ждут приятели?»