Евгений Костюченко - Гарнизон не сдается в аренду

Вадим подхватил его за локоть и потащил за собой. Братья подбежали к спуску в туннель, но Гранцов понял, что вдвоем они не успеют там спрятаться. Он резко свернул к «ситроену», втолкнул Гошку на заднее сиденье, и сам повалился на него, бесшумно прикрыв за собой дверцу.

В ту же секунду ворота гаража коротко взвизгнули, приоткрывшись, и по гравию зашуршали шаги.

— Так, значит, это у них автопарк. «Уазик» на ходу, «Урал» и еще «ситроен», — гулко отдавался в просторном гараже голос Вальки Ежика.

Гранцов, низко опустившись на сиденье, поднял перед собой автомат, нацелив на дверь. Но голоса не приближались. Ежик продолжал распоряжаться, оставаясь у входа.

— Ключи в замке, документы в бардачке. Вовчик, подгоняй «уазик» к санчасти, пусть пацаны начинают загружать. Только очень прошу, братан, проследи, чтобы коробки не кидали. За каждую разбитую ампулу сниму сто баксов. Лично с тебя. С тебя лично сниму.

— Да ну, на козле корячиться, — ответил сиплый голос. — Давай, типа, «ситроен» возьмем.

— Не влезет туда все, понял? Не влезут коробки. Заводи давай. Как затаришься, мотай в город, только осторожно, не дрова повезешь. Забросишь ампулы ко мне в офис. Подождешь, к тебе подойдет мужик, отдашь ему кассету. Можешь дома переночевать, а днем дуй на трассу. Там, на нашем месте, все собираемся в районе тринадцати ноль-ноль. Я пораньше поеду, буду ждать за старым финским кладбищем. Там бабло получаем и разбегаемся. Ты все понял? Знаешь, как доехать? На станцию, потом на развилку, через мост…

— Да что я, совсем баклан? Что я, трассы не знаю?

— Ампулы, ампулы не побей, Вовчик! Давай, двигай телом!

Чихая, завелся двигатель. Завыли, открываясь нараспашку, высокие ворота гаража. «Уазик», стреляя по стенкам гравием из-под колес, выкатился наружу.

В наступившей тишине слышались нетерпеливые шаги Ежика и мелодичные щелчки — он набирал номер на мобильнике.

— Алё! У нас все по нотам. Ага. Нет, никто даже не дернулся. Встречай Вовчика в моем офисе. Кассета у него. Ага, первая. Для заказчика другую отснимем. Успеем, успеем. Нет, я не забыл про радиомолчание. Уже молчу. Давай, до связи.

Шаги затихли, удалившись в сторону выхода.

Вот и встало все на свои места, вот оно все и объяснилось. Гранцов уже не сомневался, что банда Ежика готовила захват давно. Подкоп и другие следы говорили об этом. Они изучили распорядок дня сектантов и их систему охраны. Автоматы против дубинок. Наглость против самоуверенности.

Что их привлекло? Наркотики среди медикаментов? Не исключено. Но тогда зачем нужна видеосъемка?

Скорее всего, это захват заложников. Видеокассету передадут в институт и потребуют выкуп. При этом захватчики поставят жесткие условия по времени. Никакая милиция сюда не доберется, а если и доберется, то геройски погибнет при штурме базы.

Но штурма не будет. И милиции не будет. Потому что институт не станет поднимать шум.

Да, несложная комбинация — если иметь своего человека внутри института. И конечно, Ежов, майор запаса, еще не забыл основы тактики, планируя атаку и готовясь к возможной обороне.

Непонятно только, зачем надо было устранять гарнизон. Нет, понятно! Мы же всех их знаем! Гранцов чуть не застонал от ярости. Мы же их знаем буквально как облупленных. Все эти андрюхи и вовчики могут спрятаться под маской от кого угодно — только не от банщиков. Если часами паришься с людьми в баньке и выслушиваешь их убогие речи, поневоле запомнишь не только лица, но и голоса, и повадки, и наколки…

Вадим Гранцов сменил повязку брату — то есть перевернул бинт на другую сторону и завязал потуже.

— Все равно болит, — признался Добросклонов. — И вроде как жар начинается.

— Пить меньше надо. Ничего, недолго осталось. Ну-ка пошевели ступнями. Нормально. С педалями справишься.

— С какими педалями? Ты дашь мне велосипед? — равнодушно спросил Добросклонов. — Я шучу. Понимаю, что выгляжу идиотом, но это само из меня лезет. Наверно, я тебя раздражаю? Ты меня — тоже. Опять получается, ты герой — я говно. Но это ничего… Если тебе покажется, что я слишком много говорю, дай знать.

— Даю знать, — сказал Гранцов. — Рот не открывай. И делай только то, что я прикажу.

— Но дышать-то я могу самостоятельно? — все-таки спросил Гошка и осекся под взглядом брата.

Гранцов с трудом сдерживался. Гошкино легкомыслие не просто раздражало его, оно казалось оскорбительным. Этот высокомерный интеллектуал не понимал, что находится на волосок от смерти. А может быть, и понимал, но был уверен, что кто-то все равно его спасет. Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете…