Вячеслав Денисов - Горят как розы былые раны

– Только не трогайте мои краски, я умоляю вас… Они не виновны…

Темное помещение полиции Арля. Темное в той части, где расположена сваренная из полудюймовых прутьев клетка для задержанных. Она находится в углу огромной, освещаемой засиженной мухами лампой комнаты. Лампа стоит на столике перед входом, и круг света ее, как разошедшееся в танце платье, шевелился мириадами пылинок, словно микробами, но не достигал клетки. Стоя у дверей, любой вошедший испытывал затруднения, если брал себе за труд рассмотреть лицо сидящего в углу человека. Посетители в это заведение – клетку попадали нечасто. Последний раз здесь сидел натурализовавшийся испанский французский Торрес. Он бил жену, посуду, баклуши, призывал французскую армию начать с ним войну, немузыкально пел королевский гимн и утверждал при задержании, что является потомком Кортеса. Намекал, что дома остались пара черепов инков. Золотых, разумеется. После протрезвления плакал, клялся в верности республике и просил не запирать его в Бастилии. Перед ним побывал на отшлифованной за полвека задницами правонарушителей скамье насильник по имени Франсуа, фамилии которого никто так здесь и не выяснил. Он был отправлен в Париж для участия в расследовании очень похожих на совершенное в Арле преступлений. Это случилось за три месяца до задержания Торреса. Теперь на скамье сидел Винсент.

У него забрали трубку, платок, табак и два франка – все, что к моменту ареста Винсент имел. На столе перед клетью стоял его ящик, лежал мольберт и шапка. Полчаса полной тишины.

Наконец дверь в комнату распахнулась. Комиссар Деланье вошел, держа под мышкой толстую папку. Бросив не очень-то дружелюбный взгляд на Винсента, он хлопнул папкой по столу, вынул платок и промокнул покрытый потом лоб. Потом взобрался на угол стола и свесил ноги. Маленький человек, он был похож на замерший на краю стола мячик.

– Плохи дела, мсье Ван Гог. Вы одурели?

Сглотнув комок, Винсент промолчал.

– Вы намереваетесь со мной разговаривать или мне запереть вас здесь на неделю?

– Мне трудно отвечать на ваши вопросы, господин комиссар.

– В чем же проблема?

– Я плохо помню события.

– Это не алиби, – вздохнув, пробормотал Деланье и стал рыться в карманах в поисках сигары. – Зачем вы напали на детей?

– Собака… – начал было Винсент, но дальше решил не говорить.

– Кто собака?

– По улице металась собака, комиссар, я испугался за детей и стал ее отгонять. – Отвалившись на спину, Винсент совсем скрылся из виду.

– Собака?.. – комиссар щелкнул ножницами и срезал кончик сигары. – По улице метались вы, Ван Гог! И это представление было явно не из репертуара детского кукольного театра, поскольку зрители плакали и звали на помощь.

– Значит, я никудышный актер.

– Послушайте, Ван Гог, – Деланье соскочил со стола и запрыгал к клетке, – с тех пор как вы появились в моем городе, я не знаю других проблем.

– Разве это плохо?

– Это было бы замечательно, это было бы… – комиссар потряс руками, – это восхитительно было бы, если бы одна-единственная проблема в виде вас не доставляла мне столько хлопот, как тысячи других!

– Так что теперь? Теперь, чтобы избавить вас от хлопот, я что, умереть должен? – Винсент показался на свету. – Я должен сдохнуть, чтобы в меня не швыряли камнями? Или, быть может, мне выходить из дома по ночам, чтобы не попадаться на глаза добропорядочным арлезианцам и не вызывать у них попеременно то смех, то гнев?

Деланье без сопротивления прикурил и сменил тон.

– Вы эпатируете жителей своим поведением, как вы не поймете… Отчего вы летом в зимней шапке?

– У меня нет шляпы.

– Отчего же вам в таком случае не пить поменьше абсента, чтобы на сэкономленные деньги не купить шляпу?

– На сэкономленные от воздержания деньги я покупаю краски. А те, что я трачу на абсент, экономят мне средства на пищу, поскольку сэкономленные на пище деньги я трачу на выплаты хозяину дома, в котором живу.

– С вами с ума сойдешь.

– Тогда просто выпустите меня, чтобы не сойти!

Деланье вздохнул так глубоко, что Винсенту показалось – еще немного, и комиссар медленно оторвется от пола и пристанет к потолку.

– Господин Ван Гог… Я не могу отпустить вас. Вы опасны.

– Тогда, черт возьми, сообщите в Париж моему брату Тео, что я арестован! Дайте мне перо и бумагу, я сам ему напишу!..

– Пера я вам не дам. Бумаги тоже. Никто не знает, как вы собираетесь их использовать на самом деле.

– Как, вы не знаете? – заорал Винсент. – Пером я выломаю прутья, а из бумаги сплету удавку! И сразу после побега начну по одному душить добропорядочных жителей Арля!..