Андрей Константинов - Арестант

С улицы Савушкина до места стрелки ехать всего ничего. Двойка проделала тот же путь, что и «Волга», и за минуту до назначенного срока выкатилась на темную поляну, окруженную кустами. Слабо светилась слева невская вода, шелестели мокрой листвой деревья. Стрелки часов показывали девять. Вспыхнули фары «Волги». В расположенной неподалеку онкологической клинике забеспокоился прооперированный больной. К утру он умрет.

Пять черных фигур вышли из салона «Волги».

— Пошли, — хрипло сказал Колобок. В ресторанчике на Савушкина накрывали столы. Фары «Волги» слепили. Колобок не мог рассмотреть лиц приближающихся людей. Мокрая листва шумела, блестела в желтом свете автомобильных фар. После уютного тепла салона вечерний сырой воздух заползал под одежду длинными холодными пальцами. Какого черта они не выключают фары? Черные фигуры приближались. Какого черта они… — подумал Колобок. Но до конца не додумал. Внезапно он все понял.

Взлетела бейсбольная бита, и гортанный голос выкрикнул что-то на чужом языке. Все будет о'кей, сказал Бабуин.

Бита опустилась на левое плечо бывшего учителя русского языка и литературы Олега Дмитриевича Хлопина. Хруст ломающихся костей был последним звуком, который он услышал в своей жизни. Кусок прочного канадского дерева в руках кавказского зверя взлетел снова.

Справа от Колобка стоял Костя-Спецназ. Кличка была не случайной — Костя действительно служил в Чучковской бригаде армейского спецназа. Это было давно, но навыки ведения рукопашного боя никогда не забываются. И побеждает в рукопашной не столько техника и физическая сила, сколько воля и вера в себя… Гортанный голос кавказца вонзился в сознание Спецназа, всколыхнул афганскую память. Костя нырнул вправо раньше, чем бейсбольная бита Ибрагима обрушилась на него. И ударил табасаранца ногой в колено. Его тело само принимало решения. Мыслей не было вообще. В бою у спецназовца действуют инстинкты. Костя автоматически добил врага ударом кулака в кадык и так же автоматически подобрал с мокрой травы нож. Он мог бы схватить бейсбольную биту, но выбрал нож. Слева от него усатый кавказец обрушил второй удар на бритую голову Колобка, а через секунду Спецназ маховым рубящим ударом рассек ему лучевую артерию. И вторая бита выпала на землю. Болевой шок сделал врага неопасным… Спецназ, низко приседая с ножом в отставленной руке, разворачивался для новой атаки… Он видел смуглую душманскую морду с желтоватыми белками глаз. Атака! Константин переменил хват, нацеливаясь в горло. В следующий момент выскользнувший из темноты Мага ударил его ножом в поясницу. Ромбовидный клинок кортика пробил почку. Мага провернул и выдернул кортик. Такая рана вызывает сильное внутреннее кровотечение, раненый слабеет на глазах… Спецназовец обязан сражаться до конца — Константин продолжил атаку… и не смог довести ее до конца. Кончик остро отточенного лезвия только надрезал кожу кавказца чуть ниже кадыка, но так и не достал до яремной вены. Питерский бандит, бывший боец спецназа ГРУ, рухнул на землю, продолжая сжимать нож.

Костя был единственным из людей Колобка, кто оказал действенное сопротивление убийцам.

Когда «Волга» с тремя живыми и двумя мертвыми кавказцами сорвалась с места и уехала, Константин пополз по мокрой траве. За ним тянулся широкий кровавый след. Силы таяли стремительно, в глазах темнело. Он не видел, куда ползет, он просто боролся за жизнь. За минуту он продвинулся метров на десять. А потом увидел яркий свет, услышал какие-то голоса и уронил лицо в траву. В правой руке Костя-Спецназ по-прежнему сжимал нож.

Одним из первых звонков на свободе, который сделал Виктор Палыч Говоров, был звонок Николаю Ивановичу Наумову. Многие знающие Антибиотика люди были бы поражены, доведись им услышать разговор всесильного Палыча с заурядным исполнительным директором не менее заурядного банка «Инвестперспектива». Лишь немногие посвященные не удивились бы нисколько. Впрочем, этого разговора никто не слышал. Никто, соответственно, не мог оценить почтительно-уважительного тона Антибиотика и уважительно-ироничного тона Наумова.

Виктор Палыч, рассыпаясь в комплиментах (…Я исключительно высоко ценю Ваше время, дорогой Николай Иванович…), просил аудиенции. А Палыч редко у кого просил. Пустое, отвечал банковский служащий, для вас время найду. Ну, скажем, завтра, часикам к девяти подъезжайте.

— Утра? — спросил Антибиотик.

Наумов рассмеялся и сказал, что можно, конечно, и с утра. Но лучше все же вечером. Что же вам, пожилому человеку, в такую-то рань визиты наносить?