Андрей Константинов - Мужчина для Ани

— Да-а, — уважительно сказал Купцов, — крепко! Всего лишь несколькими словами охарактеризовал лучшую половину человечества. Ярко, точно, глыбко… Феминистки в трауре.

— А то! Как будто, понимаешь, с Восьмым марта поздравил.

— Да, действительно… Ну ладно, считай, что ты меня убедил: Андрей появился в «студии» Анны Николаевны не случайно. Но кто же его навел?

— А вот об этом мы спросим у самой художницы. Думаю, что таких людей не так уж и много.

— Пожалуй, ты прав. Каждому встречному-поперечному не станешь о самом сокровенном рассказывать.

— Давай-ка звони Анне, — сказал Петрухин. Купцов достал визитку Анны Николаевны и взял в руки телефон.

Купцов набрал домашний номер телефона Анны Николаевны. Она отозвалась сразу, и Купцов подумал: «Господи! Неужели она не отходит от телефона?»

— Алло, — сказала она, — слушаю. Я вас слушаю. Говорите.

— Анна Николаевна, это Купцов. Леонид Купцов…

— Ах, это вы, — произнесла она с некоторым разочарованием в голосе.

— Я прошу прощения за столь поздний звонок, но у меня есть к вам один вопрос… Не хотелось бы откладывать.

— Да, Леонид Николаич, я слушаю вас.

— Вопрос вот какой: постарайтесь вспомнить всех своих знакомых, которым вы рассказывали о своем идеале мужчины.

— Зачем? — удивилась она.

— Так надо. Чтобы вам было проще, я подскажу кто нам нужен… А нужен нам человек, которому вы в деталях рассказывали о своем идеале. То есть давали конкретные описания внешности — высокий рост, проседь, а также деталей одежды: например, шейный платочек. Это во-первых. Во-вторых, этот же человек должен быть в курсе вашего увлечения творчеством Иосифа Бродского, и, в-третьих, знать, где находится ваша студия. Вы поняли?

— Да, я поняла.

— Такие люди есть?

— Есть, разумеется.

— Очень хорошо. Я вас попрошу вспомнить их всех и к завтрашнему утру приготовить список. Договорились?

— Хорошо, я сделаю.

— Тогда до завтра, Анна Николаевна. — До завтра, Леонид Николаич.

Список Анны Николаевны содержал пять имен. Купцов и Петрухин получили его, когда привезли в квартиру Московцевых эксперта-криминалиста.

Квартира в старом доме на улице Пестеля была огромна, мрачновата и выглядела неуютной и нежилой. В ней было полно тяжелой старинной мебели, картин, книг и безделушек из стекла, фарфора и бронзы. Высокие окна тонули в массивных складках бархатных штор, с портретов смотрели давно умершие люди… Петр Николаевич был явно не в духе, но повертелся у холодильника, позвякал стеклом и подобрел. Ну, блин, европеец.

Эксперт— криминалист в сопровождении хозяйки сразу же, отказавшись от кофе, прошел в глубь квартиры. Петрухин и Купцов задумчиво изучали крюк в стене, на котором двести лет провисела сабля. Может, она и не двести лет провисела, но крюк на вид был вполне почтенного возраста.

— Ага! — сказал, выйдя из кухни, Петр Николаевич. — Видите?

— Ага, — сказал Петрухин, — видим…

— Вот так-то, — сказал Петр Николаевич строго и печально.

— М-да, — сказал Купцов.

Втроем они стояли и смотрели на осиротевший крюк. Из глубины квартиры доносились голоса художницы и криминалиста.

— В цивилизованных странах, господа, ТАКОЕ совершенно невозможно.

— В цивилизованных странах жуликов и брачных аферистов нет? — поинтересовался Петрухин.

— Э-э… — ответил эксперт скандинавский. — Кстати, кофе готов.

Партнеры и хозяин сидели в огромной кухне и пили кофе, когда вошел эксперт со своим саквояжем.

— Есть пальчики. Много, хорошие.

— Вы его найдете? — спросил Петр Николаевич.

— А он судимый? — спросил криминалист.

— Э-э… не хотите ли кофейку?

— С удовольствием. Но сначала хорошо бы ваши пальцы откатать, — сказал криминалист.

В кухню вошла хозяйка и остановилась у двери.

Зачем? — спросил Петр Николаевич.

— Чтобы знать наверняка, что те пальцы, которые я нашел, не принадлежат вам.

Петр Николаевич закивал, сказал: да, да, конечно, — и криминалист разложил на столе свою «лабораторию». Анна Николаевна смотрела на манипуляции криминалиста, закусив нижнюю губу. Выражение лица у нее стало совсем детским. По кухне плыл сизый сигаретный дым, недоверчиво смотрел на посторонних большой пепельный котище, жался к ноге хозяйки. Петр Николаевич театрально вытянул вперед руки и сказал:

— Вот, Нюша… вот до чего мы дожили.

Анна Николаевна повернулась и хотела выйти, но Купцов окликнул ее: