Андрей Константинов - Травля лисы

Художник разговаривал с хозяином «Москвича». Оба смеялись.

Купцов появился спустя тридцать четыре минуты после звонка Петрухина. Свою «антилопу» поставил метрах в тридцати от «фердинанда» и позвонил Петрухину на трубу.

— Что у тебя такое горячее, Митрий? — спросил он.

Петрухин рассказал о «случайно» подслушанном диалоге «Хозяин „Москвича“ — Старовойтов». из которого следовало, что художник собрался на пленэр — порыбачить и — пописать этюды. Выезд — через час. То есть через двадцать с небольшим минут, если, разумеется, господин художник точен и час в его представлении действительно единица времени, равная шестидесяти минутам, а не какая-нибудь абстрактная бяка типа «Квадрата» Малевича.

— Ну и что? — спросил Купцов.

— Самый подходящий момент пообщаться с ним — он ведь нас совсем не ждет. Так?

— Так-то оно так, но…

— На заднем сиденье брошен черный дождевик с капюшоном.

— Черт! — сказал Купцов после длинной паузы. — Вот черт! А я ведь уже почти поверил, что он ни при чем.

Час в представлении творческого человека все-таки несколько отличается от общепринятой нормы. Видимо, творец смотрит на время отстраненно и свысока. По наблюдениям партнеров час художника Старовойтова отличался от обычного минут на сорок.

За время ожидания Купцов с Петрухиным успели трижды переговорить по телефону. Два раза — по существу вопроса: как конкретно брать за жабры художника? На чем колоть? Реально ли ожидать от него активного сопротивления? Может ли он быть вооружен?

Третий раз Купцов позвонил, чтобы поделиться мыслями на тему «Творец и Время»… в смысле: про порывы души, витающей там, где личности приземленной делать нечего. Петрухин внимательно выслушал и согласился.

— Верно, — сказал он. — Козлы они все и пидорасы… В карман поссатели.

Купцов глубину формулировки оценил, задумался… Из подъезда с рюкзаком на плече и этюдником под мышкой вышел Старовойтов.

— Вышел, — сказал Петрухин быстро.

— Вижу, — быстро отозвался Купцов. Человек с рюкзаком и этюдником остановился возле подъезда, посмотрел на солнце, выставив вперед лопату бороды. Купцов подумал, что сходство с фотографией полное, невзирая на прошедшие пятнадцать лет и тот отпечаток, который годы и водка наложили на лицо Старовойтова.

— Вижу, — отозвался Купцов. — Берем художника? А, Мить?

— Берем, — коротко и азартно ответил Петрухин.

По улице плелся скучненький пылевой смерчик… Прищуренными глазами Владимир Старовойтов смотрел на маленькое солнце, похожее на пятак милостыньки… А на Старовойтова смотрели два серьезных сорокалетних мужика:

— Берем!

Петрухин ловко выбросил ноги из салона «Фердинанда», утвердил их на пыльном асфальте… Хлопнул дверцей, и звук как-то сразу остался позади. Дмитрий боковым зрением видел, как художник медленно идет к своему «вееру». При желании очень легко можно представить, что хлещет ливень и крупные капли барабанят по колпаку черного дождевика. Слепой Киллер почти ничего не слышит из-за грохота капель по жесткому брезенту. Он медленно поднимает руку с…

…подрамником и кладет его на пыльный багажник «Жигулей».

— Добрый день, Владимир Павлович, — произнес Петрухин, подходя к Старовойтову справа.

Художник положил подрамник на ржавенький багажник, обернулся:

— Добрый день.

Взгляд его был спокоен и отнюдь не «горел безумным огнем». «Лучше бы горел», — подумал Петрухин. Безумие многое бы объяснило.

— Вы не могли бы уделить мне несколько минут для серьезного разговора? — спросил Дмитрий, глядя в глаза, фиксируя все движения Старовойтова… Наступил довольно ответственный момент — если художник причастен, он может выдать себя… ну, например, как бы невзначай, как бы ненароком, попробовать убить гражданина Петрухина Д. Б., используя «охотничий нож типа „Таежный“, №234876»… Впрочем, это маловероятно.

— А вы, простите…

— А я расследую дело, — перебил Петрухин художника, — о покушении на вашу первую жену.

Маленький пылевой вихрь давно исчез, пятачок милостыньки закрыло облаком… Старовойтов сказал:

— Судя по термину «покушение», Лисичка осталась жива?

— Да.

— Ранена?

— Нет.

— Я знал, что когда-нибудь так и будет… Что с моим сыном?

— С ним все в порядке.

— Ну что ж, давайте знакомиться, — сказал, протягивая руку, Старовойтов.