Андрей Константинов - Адвокат

— Какое дело? — не сразу понял Сергей.

Баба Дуся вздохнула, покачала головой и ушла.

Сергей, конечно, уже понял, что в архив списывают дело об убийстве Челищевых — как раскрытое. Убийца — Касатонов — был пойман, вину признал и погиб во время попытки к бегству. А расхождения в его показаниях с данными экспертизы? Кто с этим будет возиться, кто обратит на это внимание?

Понимая все это, Челищев все-таки пошел к Плоткиной.

Мария Сергеевна что-то писала и радостно, по-доброму заулыбалась Сергею.

— Заходите, Сереженька, садитесь… Садиться Челищев не стал. С иронией посмотрев на Плоткину, он зло спросил:

— В архив, значит? — и кивнул на нетолстую папку.

— А что? Дело раскрытое, ясное… Есть, конечно, кое-какие огрехи, но — где их нет?

— Угу… Раскрытое, значит… А можно мне дело полистать немного?! — протянул было руку к папке Сергей, но Плоткина накрыла ее своей рукой.

— Сергей Александрович, я понимаю, погибли близкие вам люди… Когда могла, я шла вам навстречу… Ничего хорошего из этого, как видно, не вышло… Я позволила вам быть на эксперименте — а ведь это после вашего прихода Касатонов вдруг решился на побег…

— Что?! — оторопел Челищев. А Плоткина вдруг посмотрела на него холодно, без всякой пенсионной доброты в глазах:

— Вам что-то не нравится, Сергей Александрович?

Сергей постоял немного, дергая щекой, и кивнул:

— Да, Мария Сергеевна. Мне все не нравится!

И шарахнул дверью кабинета Плоткиной.

Вызов к Прохоренко не заставил себя долго ждать. К Челищеву прибежала взволнованная Воронина и, испуганно тараща круглые глаза, пролепетала:

— Сережа, тебя к шефу… — Юля понизила голос и добавила: — Злой, как черт! Ты что, натворил что-нибудь?

Сергей смял окурок в пепельнице и буркнул:

— Нет, только собираюсь натворить… Сейчас буду.

Николай Степанович разгуливал по своему кабинету со скоростью, явно превышающей скорость его обычно плавной степенной походки. Руки Челищеву на этот раз он не подал и сесть не предложил.

Челищев молчал, предпочитая, чтобы разговор начал Прохоренко. «Ишь ты, какие мы сердитые-то… Ну давай, Козявочник, начинай меня прорабатывать. С чего начнешь? Не иначе как со сторожа-упокойничка…» — усмехнулся про себя Сергей.

— Сергей Александрович! — словно угадав его мысли, развернулся к Челищеву Прохоренко. — Что у вас со сторожем «Кристы»? Почему затягиваете? Вам по срокам уже давно пора на 201-ю выходить, но вы, видимо, заняты более важными делами, и на вашу непосредственную работу времени не остается… Мне непонятно, почему вы занимаетесь личными вопросами в ущерб служебным?!

Челищев, подавляя поднимающееся раздражение, ответил;

— Я не личными делами занимаюсь… Но Прохоренко, поднимая тон, перебил его:

— Вы не в частной лавочке работаете, Челищев! Если вам частным сыском заниматься хочется — пожалуйста, никто не держит! Лицензию получайте — и вперед! Но и тогда вам никто не даст права оскорблять наших заслуженных работников. Мария Сергеевна не заслужила хамства от вас, который вдвое младше нее по возрасту! Да она в прокуратуре работала, когда вас еще на свете не было! Плоткина душой за дело болеет, и мы никому не позволим так с ней обращаться!

— »Так» — это как? — спросил Челищев, но Прохоренко продолжал свою гневную речь, не обратив на реплику Сергея никакого внимания.

— Впрочем, вы не только с нашими сотрудниками конфликтуете, но и оскорбляете представителей других ведомств, поднадзорных нам, что вдвойне безнравственно.

— Кого это я оскорбляю?

— Чернов, которого вы незаслуженно облили грязью, прилюдно причем, с отличием закончил школу милиции, этот офицер на хорошем счету, и вам никто не…

Кровь бросилась в голову Сергею, когда он вспомнил жалкое лицо Чернова, ковылявшего с пистолетом к остывающему телу Касатонова… Уже не очень отдавая себе отчет в последствиях, Челищев хрипло спросил, как выплюнул:

— Что с делом Челищевых делать будете? В архив прятать?!

Николай Степанович словно поперхнулся, побагровел и рявкнул:

— Вы забываетесь, Челищев! Сергей сдавленным голосом, чтобы не заорать от ненависти и злобы, прохрипел-прокаркал:

— Это вы, похоже, давно забыли, где работаете и для чего… Прохоренко был уже не багрового, а какого-то нехорошего синеватого цвета:

— Ах ты… щенок! Не хочешь работать — никто не держит… Клади удостоверение на стол — и куда угодно!

Челищев внезапно успокоился и с интересом посмотрел на Прохоренко: