Андрей Константинов: Сочинитель

— Мотив? — Обнорский саркастически усмехнулся. — Мотив-то как раз очень простой — он тебя выдал, тебе нужно было закрыть ему рот навсегда.

— Ты ошибаешься, — тихо сказала Катерина. — Он меня не выдал. Он подал сигнал опасности… С самого начала… Я и не верила, что он сможет предать — не таким он человеком был. Я его не знала совсем… Зато другой очень хороший человек знал его очень близко… Когда ты сказал, что он меня выдал — я поверить не могла. Мне нужно было убедиться… Когда я увидела сигнал — все на свои места встало… Я даже начала прикидывать, как бы ему хорошего адвоката нанять…

— Понятно, — Серегин нахмурился оттого, что, на самом деле, ему ничего не было понятно — слишком много еще недоговоренного оставалось между ним и Катей… Андрей вдруг, словно вспомнив что-то, обернулся к окну: — Бляха-муха! Они же сейчас жилмассивы отрабатывать начнут!

К подворотне дома быстро подбегала группа крепких мужчин, в одном из которых Обнорский по прихрамывающей походке узнал Витю Савельева. Серегин отскочил от окна, быстро огляделся — а Катерина, наоборот, прижалась к подоконнику и сказала совершенную глупость:

— Надо уходить!

— Дура! — рявкнул Обнорский. — Господи, ну какая же ты дура! Куда уходить — они уже во дворе… Нас могли в окно заметить… Я-то — мудак, мог бы сообразить! Так, сейчас, сейчас…

Взгляд его упал на тахту и лежащий на ней свернутый плед. Серегин кивнул какой-то своей мысли и быстро стащил с себя свитер, одновременно скидывая кроссовки:

— Быстро! Раздевайся — ложись под плед! Начнут ломиться — отбрешемся как-нибудь… Я ксиву покажу… Главное, чтобы тебя не опознали… Живо, живо!

Он уже расстегивал на себе рубашку, когда, переведя взгляд, увидел, что Катя держит в руке пистолет, ствол которого ходил ходуном:

— Ты чего? Откуда «пушка»? Ой, дура! Ну, дура! Совсем спятила?

Катерина замотала головой:

— Я… если ты меня сдашь — я успею… Я в тюрьму больше не хочу… Терять мне нечего, Палыч там меня достанет…

— Что за бред?! — чуть не в полный голос заорал Андрей. — Ты, дура, ясно тебе или нет? Живо ложись в койку, а «ствол» мне отдай!…

— Нет…

— Да и черт с тобой — ложись со «стволом», только живее! Бля, ну надо же — какая дура!

Увидев, что Катерина полезла на тахту полностью одетой, Обнорский, успевший уже раздеться до пояса, не выдержал и заматерился:

— Совсем ебанулась?! Ты что? Раздевайся живо! Скажем, что трахались здесь, ясно тебе? Ну, уродка, ну, блин…

Катя замерла, и в этот момент в дверь начали звонить. Андрей чертыхнулся, быстро выпрыгнул из штанов, содрал с себя носки и трусы — уже совсем не стесняясь Катерины, и обмотал вокруг бедер рубашку… Катя, чуть помедлив, последовала его примеру — в одно движение сняла с себя свитер с блузкой и лифчиком, расстегнула юбку и стащила ее вместе с трусиками и колготками — на одно мгновение Обнорский увидел ее полностью голой и, несмотря на нервную, прямо скажем, обстановочку, вдруг ощутил, что его словно горячей волной окатило… Катя швырнула ком одежды за изголовье тахты, подхватила пистолет и укрылась пледом… А в дверь между тем уже начали колотить и, видимо, не только руками:

— Открывайте, милиция! Открывайте, мы знаем, что вы в квартире!!

Обнорский глубоко вдохнул и выдохнул, вынул быстро на всякий случай из куртки газетное удостоверение и засунул его в карман обмотанной вокруг бедер рубашки… Перед тем как открыть гулявшую под ударами дверь, он перекрестился — и, видимо, это помогло, потому что первым в квартиру влетел Витя Савельев с пистолетом в руке… Обнорский не был с Витей в каких-то особенно приятельских отношениях, но они друг друга знали и, более того — Витя очень уважал журналиста Серегина за его материалы. Поэтому Савельев, конечно же, сразу узнал Обнорского, даже несмотря на его более чем странный внешний вид и отсутствие света в прихожей:

— Андрей?! Ты что здесь?!…

Обнорский отступил на шаг, загораживая своим телом вход в комнату — а в квартиру с лестницы уже заходили еще двое каких-то смутно знакомых Андрею оперов… Серегин «надел» налицо идиотско-растерянное выражение и ответил, моргая глазами:

— Я? Я здесь, извини, трахаюсь… А ты — чего? Ты что — следишь за мной, что ли? Чего стряслось-то, Витя? Что за шухер?

— Да у нас тут… мероприятие одно… — помявшись, выдавил из себя Савельев, не зная, как поступить в деликатной ситуации.

— Мероприятие? Какое? — быстро переспросил Обнорский, поправляя сползавшую с бедер рубашку.