Андрей Константинов - Сочинитель

Катя не ответила — смертельно побледнев, она смотрела на Обнорского и доверия в ее взгляде не было…

— М-да, — продолжал между тем Серегин, помахивая сигаретой, — случай беспрецедентный — живого киллера взяли… И — будьте уверены — работать с ним стали от души. Поэтому — стоит ли удивляться, что старичок-кроликовод сдал заказчицу? Думаю, что не стоит… Насколько мне известно — сейчас в РУОПе готовится большая «реализация» — то есть задержание этой самой заказчицы… Да вы садитесь, Екатерина Дмитриевна, в ногах правды нет… Ну, как вам моя информация? Интересно? Вы как-то с лица сбледнули, вам нехорошо?

Катерина проигнорировала предложение Обнорского присесть — впившись в его лицо остановившимся взглядом она тихо прошептала:

— Этого не может быть…

Андрей хмыкнул и развел руками:

— Не помню точно, но по-моему Шекспир однажды на эту тему сказал что-то вроде того, что — есть многое на свете, друг Гораций, что недоступно нашим мудрецам… Короче — все возможно и всякое случается… А что вас, собственно говоря, так удивило?

Катя вдруг подобралась вся, тряхнула волосами, взглянула на Серегина жестко:

— Откуда?… Откуда вы можете все это знать? Я не очень разбираюсь в специфике милицейской работы — но эта информация… Если она соответствует действительности — то должна быть секретной, закрытой… Как вы, журналист, могли получить ее? И — тем более — в такое короткое время?

Обнорский пожал плечами:

— Не верите мне? Зря, Екатерина Дмитриевна… Скажите — какой смысл мне вам врать?

Катерина махнула рукой:

— Перестаньте… причин может быть — миллион… Откуда я знаю — кто вы на самом деле, и в какие игры играете… Документы? — она кивнула на кровать, где по-прежнему кучей лежало содержимое бумажника Серегина. — Документы можно слепить любые, особенно в нашей стране… А даже, если вы действительно журналист Обнорский — кто знает, что вам на самом деле нужно, и на кого вы работаете?!

Она говорила все громче и громче, «заводя» себя с каждым новым словом. Андрей понял — даже не понял, а, скорее, почувствовал, что еще немного — и у нее начнется настоящая истерика, когда уже никакие аргументы, никакие самые убедительные доводы не будут восприниматься адекватно… Жизненный опыт Серегина подсказывал, что истерики лучше гасить в самом зародыше, поэтому журналист, не раздумывая рявкнул «командирским» голосом:

— Молчать!!!

Катя дернулась, как от пощечины, открыла было рот, но Обнорский не дал ей ничего сказать — он толкнул женщину на кровать и наклонился близко к ее лицу:

— Угомонись и не ори, ясно тебе?!

В этот момент он вдруг словно увидел в ее глазах свое отражение — бешеный взгляд, оскаленные зубы… Осознав, что он и сам — на грани срыва, Андрей выпрямился, резко отвернулся, отошел к окну, засунув руки в карманы… Сосчитав в уме до десяти, Обнорский обернулся и уже почти нормальным голосом сказал:

— Я все понимаю… Я понимаю, что ты не можешь поверить мне сразу… Только пойми — сейчас у тебя такая ситуация, что рисковать все равно придется: либо ты рискуешь поверить мне, либо — рискуешь не поверить… Прикинь — где шансов больше?! Ты же должна была хоть что-то обо мне слышать — Серега мог рассказывать… В конце концов, материалы мои ты читала — не могла не читать, я ведь и о Званцеве писал…

— Да, — саркастически усмехнулась Катя. — Эти статьи, безусловно, должны способствовать моему доверию к тебе… Ты там уж Олега расписывал — все сделал, чтобы он в тюрьме остался… Независимый журналист! Такое ощущение было, что тебе эти статейки прямо в ОРБ задиктовывали!

— Спокойно, — выставил Андрей вперед руку. — Только спокойно, не заводись… Возможно, я что-то и не совсем корректно написал тогда… Но ты взгляни на вещи без сердца, объективно — кем был Олег? Ну, ведь не врачом-общественником, верно? А на кого он работал тогда? На Палыча… Как и ты, кстати… Так что — давай не будем, насчет независимости и разных прочих таких высоких материй, ладно? Тем более, что у нас есть проблемы поважнее, чем критическое осмысление моего творчества…

— Это какие же? — прищурилась Катерина. Серегин посмотрел на нее укоризненно и даже прищелкнул языком:

— Ну, не надо… Что ты, в самом деле-то?… Разве не понятно? Виктор Палыч — жив-здоров, старика, который на него покушался — взяли… Этот горе-киллер заказчицу слил… А теперь — представь себе, что будет, если выяснится, что израильтянка Рахиль Даллет, проживающая в отеле «Европа» — на самом деле Екатерина Дмитриевна Званцева? Согласись — к тебе возникнет очень много вопросов и у милиции, и у Антибиотика… Тут все ясно — к гадалке не ходи…