Гульназ Ямалеева - Три дня до эфира

Откуда-то из угла послышался шорох.

— Скворец, ты здесь? — Мужчина насторожённо поднял голову.

— Не крал я твою бутылку! Ты чего наговариваешь?

— Ax ты! — мужчина, назвавшийся дядей Левой, мгновенно вскочил и бросился по направлению звука. Через секунду он извлёк откуда-то щуплого мальчишку. — Вот ты где! А я тут обыскался!

— Отпусти! — заверещал ребёнок.

— А где пол-литра?

— Не знаю я! Может, ты её по дороге обронил!

— Вот ещё! — ответил дядя Лева, но видно было, что он засомневался. — Как я её обронить мог?

— А что! Вчера потерял нож? Потерял. А два дня назад…

— Да ладно, найду я тебе нож, чего ты!

— Ну и не надо тогда лапищи распускать. А то брошу тебя тут, помирай с голоду! — угрожающе произнёс мальчишка.

— Не сердись, — миролюбиво ответил дядя Лева и нащупал рукой притихшего рядом Сашу. — Видишь, у нас тут гость.

Саша весь сжался в комок. Мальчишка быстро метнулся в его сторону. Он с удивлением заглянул Саше в лицо и неожиданно спросил:

— Есть хочешь?

От неожиданности Саша на секунду растерялся, а потом утвердительно кивнул. Он уже часа два жутко хотел есть, и в ответ на вопрос мальчишки его желудок требовательно заурчал.

— Сейчас соображу! — мальчик шмыгнул куда-то в угол, пошуршал там несколько секунд, лязгнул чем-то металлическим и наконец вернулся к Саше и протянул ему консервную банку и чёрствый батон. — Ешь!

Ничего вкуснее Саша Снегирёв никогда не ел за свою жизнь. Мальчик жадно набросился на кильки в томате, заедая их хлебом.

— Вишь, как изголодался, — с довольным видом произнёс маленький хозяин.

— А ты! — он повернулся к дяде Леве. — Ещё небось его за шкирку хватанул?

— За что получилось, — оправдывался слепой.

— Я его знаю! — пояснил мальчишка. — Чуть что, за шкирку хватает. А хватка у него мёртвая, даром что калека!

— Ничего! — с набитым ртом ответил Саша и вытер губы рукавом.

— Наелся?

— Угу.

— У меня сегодня удачный день был, тётка зазевалась, вот я и хапанул пару банок.

— Украл, что ли? — спросил Саша.

— А кто ж нынче подарит! — совершенно резонно ответил мальчишка. — Будешь рот разевать — с голоду помрёшь. Тебя как звать-то?

— Саша.

— Это по документам, что ли?

— Да.

— А кличка какая?

Саша на секунду задумался и, улыбнувшись, ответил:

— Снегирь меня в школе называют. Моя фамилия Снегирёв, вот и кличка такая.

— А ты что, в школе учишься? — В голосе мальчишки прозвучала зависть.

— В пятом классе.

— В пятом? Вот это да!

— А ты не ходишь в школу?

— Не! Что ты! Мне вон старика кормить надо. Это ж отец мой родной.

— А тебя как зовут?

— По документам я — Василий, Васька, значит. А вот отец меня Скворцом называет. Видишь, как получается, ты — Снегирь, а я — Скворец.

Мужчина тихо засмеялся.

— Здорово! — сказал Саша.

— Будем знакомы! — Скворец протянул руку. Саша пожал руку новому другу и почувствовал, что у того лёгкая, почти невесомая ладонь.

— А тебе, Скворец, сколько лет?

— Не знаю! — махнул рукой мальчишка.

— Девять ему, — ответил отец.

— А мне уже десять, — с гордостью произнёс Саша и вздрогнул.

По крыше вагона что-то громко застучало. Мальчик испуганно посмотрел на потолок.

— Дождь начался, — пояснил Скворец и после паузы спросил:

— Снегирь, а ты чего такой пуганый? Дождя испугался и вообще…

Саша молчал. Отогревшись и поговорив с новыми знакомыми, он, казалось, забыл все, что с ним произошло, и теперь вопрос мальчишки напомнил ему события последних двух дней. При воспоминании о похищении и плене у мальчика внутри все похолодело и страх опять сковал его душу.

— Ты чего молчишь. Снегирь?

— Я тебе, Скворец, потом расскажу, сейчас чего-то не хочется.

— А! Это я понимаю. Я сам, брат, знаешь какой был, когда нас с папкой из дома выгнали. Мать-то у меня умерла давно, мы с отцом вдвоём жили. Он на заводе работал. Мне тогда года четыре было, совсем мальцом был. Денег не хватало, жрать было совсем нечего…

И Скворец поведал странную для Саши Снегирёва историю. Отец и сын жили в небольшой комнате в коммуналке. Квартира была хоть и небольшая, но все же в центре. Мальчишка целыми днями слонялся по улице, а отец работал на заводе.

Зарплата у него была копеечная, да ещё отец и выпить любил. Одним словом, перебивались они, как могли. Катастрофа наступила, когда завод закрыли, а всех рабочих отправили в бессрочный отпуск без содержания. Отец некоторое время хлопотал, искал работу, но с этим была напряжёнка, и они совсем начали голодать. А тут ещё новое несчастье случилось. Как-то вечером отец возвращался чуть подвыпивший и неловко ступил на крыльцо дома, нога подвернулась, и он упал, сильно ударившись головой. Руки, ноги целы остались, а вот зрение стало медленно падать. Окулист в поликлинике выписал какое-то лекарство, но денег на него не было, и отец махнул рукой. Через полгода он совсем ослеп.