Максим Шахов - Взорвать «Москву»

Майор запнулся: он едва не сболтнул лишнего. Впрочем, Тарасов прекрасно понял его простую мысль.

– Куда теперь? – спросил Артем.

– На занятия.

– Чему мне учить этих здоровых лбов?

– Не «чему», а «чем». Собственным примером.

– Звучит как-то по-комсомольски, но я попробую.

– Придется, – кивнул Черкасов. – Вперед, капитан, за орденами!

– Волынские учения откладываются на неопределенный срок, – сообщил провиднык Кульчицкий по телефону. – Ситуация такая, понимаете… Вы Куйбиду знаете? Он из зарубежной референтуры ОУН.

– Кажется, знаком – ответил всклокоченный Бузько, перекатываясь на живот и с сожалением оглядывая свою скромную комнатку, украшенную присутствием малознакомой, но чертовски милой чернавки, прихваченной вчера на ступеньках супермаркета в аккурат после дежурства. – Да, припоминаю, друже провиднык, знаком.

– Выезжаете завтра в Севастополь, – заторопился Кульчицкий. – Куйбида встретит вас на вокзале…

– Куда ты, солнышко, едешь? – томно спросила малоодетая чернавка, присаживаясь на край застонавшего под ее весом дивана.

– Куда родина прикажет, – хмуро ответил Бузько, задумчиво поглаживая ее теплое бедро.

– Мой ты геройчик! – промурлыкала чернавка и продолжила делать то, от чего у хорунжего всегда спирало дух и дрожь медленной молнией проходила по позвоночнику.

Петр Куйбида чувствовал себя в Севастополе, как на раскаленной сковороде. Он был публичным членом ОУН, а потому ему пришлось вытерпеть двухчасовую встречу с украинской общественностью города, представленной десятком пенсионеров, сумасшедшей поэтессой с угловатыми стихами и тихого вида мальчиком и девочкой, оказавшимися братом и сестрой, причем почему-то наполовину эстонцами. Слушали его с видимым удовольствием от чувства исполняемого патриотического долга. Куйбида битый час распинался в душном зале «Общества просвещения», цветисто повествуя о задачах Организации украинских националистов на нынешнем революционном этапе, чтобы в конце услышать вопрос из зала: «Может ли ОУН издать на свои средства патриотические стихи Наталки Могилы?» Поскольку вопрос был задан самой пьяноватой Наталкой, дамой немного не в себе, то отвечать пришлось по всей форме, всуе упоминая Бандеру, глобальный кризис, бывшего президента Ющенко, мировой кризис, черта и дьявола…

Красивый и сильный, стоял белый русский Севастополь на берегу Черного моря, и городу не было дела до лекции представителя зарубежной референтуры ОУН.

Уже на бульваре, прихлебывая пиво из пластикового стакана, Куйбида стал думать о предстоящей рекогносцировке. Голова кружилась – то ли от солнца, то ли от огромности поставленной Центральным Проводом задачи. Эхо недавнего взрыва на Москве-реке прикатилось в Украину. Кульчицкий доверительно сообщил Куйбиде, чьих рук это было дело, называя московскую акцию «большой победой». Куйбида был поражен, узнав, что подводным диверсантом, пустившим ко дну «Золотую луну» вместе с игроками-пассажирами, был хорунжий Бузько – тот самый неудачник, который совмещал добровольную службу в рядах ОУН(б) с работой охранника в супермаркете. И с этим серым человеком уже завтра придется встретиться ему, Петру Куйбиде, опытному сотруднику референтуры, доверенному лицу самого Кульчицкого! И не просто встретиться – найти путь к осуществлению новой цели, выдуманной горячими головами в Торонто, Мюнхене и Риме! У Куйбиды впервые появилось нехорошее чувство, будто им играют, словно кеглей. Революционные цели ОУН несомненны: смести жалкое правительство, установить новый порядок, где найдется место всем, кто сейчас прозябает в провинции, не переставая ковать оружие украинской победы. «Я уверен, Кульчицкий возьмет ответственность за новый взрыв на себя, – размышлял Куйбида. – Иначе зачем весь огород было городить? Заявим об ОУН как о новой силе…»

Сделав постное лицо, Куйбида кивнул, соглашаясь с собой, и одним глотком допил ароматное пиво.

Севастопольская бухта сияла нестерпимо: солнце рушилось с высоты, высекая из морской глади золотые искры. Торопился по своим делам российский торпедный катер, отливая оттенками серого, похожий на большого дельфина. Горбился бездействующий портовый кран. Ползали по известняковым скалам голые фигурки пляжников. Тропинка бежала мимо старинных береговых укреплений. Тут где-то, говорят, есть настоящий нудистский пляж. Посмотреть, пожалуй, на местных красавиц – вот только отлить бы да выпить еще пива…