Максим Шахов - Взорвать «Москву»

Оптимизм и энтузиазм сейчас не помешают. Артем прилег на кушетку, прикрыл глаза, и тут только вспомнил, что при обыске у него отобрали сигареты. Курить в чистом заведении, видимо, не полагалось.

Тарасов был уверен, что сейчас из угла за ним наблюдает спрятанный глазок видеокамеры, а эксперты-психологи изучают психологический портрет нового заключенного.

Статья висит конкретная: умышленное убийство. Странно, что Мезенцев ничего не записывал. Да-да, все записывала видеокамера. Она зафиксировала спокойный, но невеселый вид задержанного Тарасова, сложенные на коленях руки в наручниках. Для лубянской Фемиды достаточно. Да, его не искали с фотороботом – фоторобот сам его нашел. Соврал полковник, что вели они исключительно Савельева – откуда тогда эта бумажка с несомненной тарасовской рожей?..

Вопросов было, как всегда, больше, чем ответов. Выполнив пару упражнений на релаксацию, которые не раз выручали в передышках между боевыми операциями, Артем уснул. Лампа под потолком продолжала светить вполнакала…

– Скажу честно: тех двух казанских бандюков мне не жаль, – так начал утренний разговор Мезенцев.

– Оба, что ли? – спросил Артем, намеренно не закончив вопрос.

– Только один, – без паузы отозвался понятливый полковник. – Второй уже очухивается. В больничке он, при следственном изоляторе, – «хвост» за ним аж из Казани тянется, менты очень заинтересовались… – Мезенцев выдвинул ящик стола, черкнул что-то карандашом, будто птичку поставил, и продолжил: – Выход у тебя один, Тарасов: передаем убийцу – тебя, то есть – ментам, и они раскручивают дело на полную катушку. У них висяков много – ты очень пригодишься…

– Говорил, что не мент, – заметил Артем. – А разговор у нас с тобой самый ментовский получается…

– Вот мы и на «ты» перешли! – сердечно проговорил Мезенцев. – С чего бы это, а?

– Я с боевым полковником на «вы» говорить привык, а с ментом иначе как на «ты» не полагается. Потеряю уважение к себе.

Мезенцев нахмурился, но сдержался. После минутного раздумья он сказал:

– Ладно, открываю карты: выхода у тебя два. Первый тебе известен. Второй – работать на меня.

– На ФСБ? – спросил Тарасов.

– На меня, а не на ФСБ, – внушительно сказал полковник.

Такого поворота Артем не ожидал. Он разглядывал лицо полковника, обшитую фальшивым деревом стенку за его спиной, портрет «ВВП» в скромной рамке. Не ослышался ли?..

– Я ведь недаром сказал, что на убитого бандюка и на второго – искалеченного – мне насрать, – пояснил Мезенцев. – Попутчика казанских пацанов – ну, гражданина, который с фотороботом помог, – попросим помолчать лет тридцать. Больше у ментов на тебя ничего нет. Спишут на разборку между своими. Проводница тебя плохо запомнила – или запоминать не захотела. Савельев молчать будет – наверное, и рот себе зашьет, станет собачек-кошечек пропавших со своей «Армадой» разыскивать да адюльтеры на видео снимать; словом, займется своими прямыми обязанностями. Больше на тебя ничего нет: ты чисто сработал, молодец… Времени на размышления не даю: говори сразу – да или нет?

– Да, – глухо ответил Артем. – Как там сказано у классика? «Черт с вами, банкуйте!»

Убрались из вагона российские таможенники с каменным выражением лиц, унося в потайных кармашках скромную дань от киевских мешочников с полным грузом московского трикотажа.

Хорунжего Бузько задержала родная украинская таможня. Не то чтобы задержала, но крови попила изрядно. Нежными материнскими руками взяла за горло, слегка сдавила, заглядывая в меркнущие глаза пустыми свинцовыми зенками.

Ожидание неприятностей, которое появилось у Бузько еще на вокзале в Белокаменной, крепло. Он выглядел совершенно спокойным, но сердце его бешено стучало. Угадать в нем диверсанта, пустившего ко дну «Золотую луну», мог только тот, кто имеет реальную информацию. Хорунжий излишне не светился, но все же пенсионер-оружейник мог вломить покупателя ментам по полной программе. Тем более, чеченец… ФСБ будет искать горбоносых, говорящих с акцентом диверсантов – это на первых порах. Не сидит ли сейчас Хамид на железном стуле, прикрученный к ножкам и спинке железной проволокой, не стоит ли над ним сейчас свинцовомордый палач с резиновой дубинкой в волосатом кулаке?