Михаил Нестеров: Агент силовой разведки

Он ждал человека по имени Олег Кангелари. У того накануне состоялся телефонный разговор с Вадимом Мартьяновым. Они договорились встретиться в отделении Сбербанка в 16.00, незадолго до его закрытия. Место встречи удобное прежде всего для Кангелари – сообщил детали Мартьянов; однажды они встречались именно там. Кангелари (третий номер в агентурной группе «Восток») жил буквально через дорогу.

Время на часах – 15.54. Второй сотрудник О-СП сообщил по рации, что Кангелари вышел из дому и направился в сторону Сбербанка. «Осторожный, сукин сын! Идет к перекрестку, чтобы перейти дорогу на зеленый».

Эта пара из подразделения полковника Егорова прилетела самолетом во Владик два дня тому назад, морозным субботним вечером, и при поддержке местных оперативников провела ряд мероприятий. В частности, они определили место фиктивной встречи двух агентов «Востока», на карте проложили маршрут, на одном из участков которого особо обозначили перекресток. Была небольшая вероятность того, что Кангелари сократит путь и перейдет дорогу до светофора, поэтому «Тойоту» поставили за сто метров до перекрестка. Старший пары, взявший на себя функции водителя, поинтересовался у дальневосточного коллеги, какой отрезок времени нужен этой «Тойоте», чтобы проехать сотню метров. Странный вопрос, такой же ответ: «Это смотря с какой скоростью ты будешь ехать». На всякий случай он просветил москвича относительно разгона: до сотни машина разгоняется за семь секунд. Летом. Сейчас зима. Шипованная резина – для понта. Пробуксовало одно колесо, и машина встала. В ходу тут «японки» с чарующей формулой любви: четыре на четыре.

– Он подходит к перекрестку. Видишь меня?

– Да, – ответил водитель. Его напарник был одет в броский ярко-красный пуховик. И вел он агента ГРУ так, что находился от него по правую руку. Удобно, чуть нервно подметил старший пары, резко трогая машину с места. Кангелари остановился, поджидая зеленого света, и невольно посмотрел в сторону ревущей на бешеных оборотах «Тойоты»: столько придурков на дороге...

Номер второй сменил позицию, чтобы отработать по плану «красный», когда клиент остановился на запрещающий сигнал светофора: он стал позади Кангелари. И смотрел на «Тойоту», набирающую ход. В этот момент, когда до перекрестка ей проехать осталось двадцать метров, она набрала шестьдесят километров в час.

Двадцать метров, пятнадцать, десять...

Скорость машины увеличилась.

Пять.

Второй номер толкнул клиента в спину, и «Тойота» ударила Кангелари с такой силой, что шансов выжить у него не было. С искореженным бампером, разбитым ветровым и боковым стеклами, с погнутой передней стойкой, машина проехала квартал и остановилась. Водитель вышел из машины. Через пять минут он и его напарник встретились и сели в другую машину с местным оперативником за рулем. «В аэропорт», – отдал команду старший.

Москва

Солнце во Владивостоке клонилось к закату, в Москве – напротив: девять часов, и утро в самом разгаре. Андрей Немиров сидел на раскладном стульчике, отгородившись от остального мира полиэтиленовой пленкой рыбацкой палатки. Остальной мир в его представлении состоял из льдины, населенной исключительно рыбаками.

Он поймал несколько окунишек, из жалости отпустил ерша, в выпученных глазах которого вдруг увидел немую мольбу: «Отпусти меня...» Загадал пространное желание: «Пусть все будет хорошо, и пусть оно не будет последним».

Полковник Егоров издали заметил мешок-палатку Немирова: матовая, формы калмыцкой шапки. Невольно ускорил шаг: вдруг Немиров вылезет из палатки? И шепотом заметил: «Он здорово надышал в ней». По внутренней поверхности палатки стекали, набегая друг на друга, ручейки, этакая материализация дыхания человека. Потоки эти – капельки его души.

«Но к черту эти сопли», – грубо оборвал свои мысли ГЛАВА оперативно-следственной группы.

Он подошел к Немирову со спины. Был бы он в валенках, податливый снег, укрывший лед толстым слоем, выдал бы его скрипом. Моложавый полковник Егоров выделялся среди рыбаков одеждой и экипировкой, тем не менее на него никто не обратил внимания. В легкой, но теплой спортивной куртке, в вязаной шапочке, на лыжах, он был своим среди чужих .

Егоров неслышно подошел к палатке, воткнул лыжные палки в снег и освободил из их петель руки. Присел, как если бы возился со шнурками...

Из чехла, закрепленного на голени подобием сбруи, убийца вынул шприц. Медленно и осторожно, как будто имел дело с гремучей змеей, снял со шприца защитный колпачок и, держа его обратным хватом, как нож, воткнул его в палатку; чтобы игла не соскочила со своего места от избыточного давления, на поршень он нажимал медленно. Пять кубиков – десять секунд. Десятки смертей вылились из шприца и упали на снег внутри палатки. Вот и все. Егоров убрал шприц в чехол, выпрямился, взял в руки лыжные палки и легко заскользил дальше.