Михаил Нестеров - Агент силовой разведки

Мартьянов бросал вызов Болотину и Лугано. Где-где, а в Польше они его не достанут. Там он будет в полной безопасности.

Таможенные процедуры остались позади. Экспозиция прибыла в Мальборк, где Мартьянов-Жобер рьяно взялся за работу.

Москва, 19 августа, четверг

Лугано приехал к Болотину в начале второго. Настроение у генерала было превосходное. Он пустился в лирику:

– Что еще можно потребовать от этого отнюдь не знойного летнего дня? Вот разве что грибного дождя. Стоит только представить, как ты подставляешь свое лицо под его крупные прохладные капли. Настоящее счастье!

– Александр Игнатьевич, вы еще долго пробудете наверху?

Болотин недолго перестраивался и сказал свое обычное:

– Выпьешь со мной?

– Коньяк, – выбрал Лугано и поморщился от неловкого движения раненой рукой. На немой вопрос Болотина ответил классикой: – Поскользнулся, упал...

Пригубив крепкий напиток, он приступил к делу:

– Я нашел Мартьянова. У него тунисское гражданство, зовут его Мишель Жобер. Он основатель частного арт-музея. 13 августа организовал экспозицию в своей галерее, до этого была выставка в Королевской академии в Лондоне. В ближайшую субботу Вадим снова намерен экспонировать предметы из своей коллекции, которая, кстати, на сорок процентов состоит из «Восточного фонда». И знаете где? В Польше. Конкретно – в замке Мальборк.

– Почему именно в Польше?

– На него работала секретный агент ГРУ Габриэла Склодовская, полячка. Он рассчитывал на ее помощь. К сожалению, Склодовская погибла.

– Давно? – нахмурился Болотин.

– 13-го, в пятницу. В нескольких километрах от нынешней резиденции Мартьянова.

– Да, несчастливый день... Продолжай.

– Я вылетел из Туниса в Москву, как только получил из надежного источника ксерокопию таможенной декларации.

Виктор передал Болотину все листы, кроме последнего, самого важного, где были перечислены копии «Грааля» Бенвенуто Челлини, пекторали из гробницы Сенусерта Третьего, жемчужного ожерелья, портрета работы Михеля Зиттова... Это был джокер Лугано, и он не собирался открывать его. Но Болотин, читая декларацию, узнавал названия предметов из «Восточного фонда», ранее перечисленных самим Лугано. Наконец-то генерал получил неопровержимые доказательства существования «Восточного фонда». С поправкой «в этом веке». В том веке доказательством послужил дерзкий побег Вадима Мартьянова, убившего музейного хранителя. Этот длинный список был лестницей к короткому, в котором значился второй портрет Екатерины Арагонской работы Михеля Зиттова. Он не пропал, но канул в недрах частной коллекции. Сколько пройдет времени, прежде чем бывший министр увидит оригинал, как если бы увидел настоящую, живую королеву Англии? Три дня или три недели? Да, ему необходимо лично повидаться с Мартьяновым и поставить ему условия: «Ты или называешь место хранения «Восточного фонда», или остаешься в Польше навсегда – как один из участников заговора против Якуба Вуйцека». Сгоряча Болотин решил передоверить это ответственное дело Жученко. Но тот не смог убить Лугано и упустил Мартьянова в 1992 году, облажался и спустя восемнадцать лет. Выходит, Болотин держал при себе бездарность? Да, если принять в расчет только промахи, отбросив, разумеется, заслуги. Таким методом можно чернить любого человека.

– У тебя есть план?

Лугано покачал головой:

– Не понимаю, о каком плане вы говорите. Я нашел Мартьянова, а это больше, чем полдела, и я могу откланяться. Вторая часть дела заключена в нашем же договоре. Если вы хотите увидеть человека, который кинул вас, езжайте на выставку в Польшу.

– Не составишь мне компанию?

– На мне там висят четыре трупа, так что пути туда мне заказаны.

Болотин долго молчал. Прежде чем поставить точку в отношениях с Лугано, он спросил:

– Сколько я тебе должен?

– Если я скажу, что мы квиты, вы посмеетесь надо мной. Бросьте мне на счет тысяч пятьдесят долларов и отсчитайте немного наличных. Мне нужно купить новый костюм.

– Лучше бы мы были квиты... Но хорошо, я все сделаю. – Болотин встал и пожал Лугано руку. И едва шаги его затихли, он достал из сейфа заветную папку. Впился глазами в первую строчку первого листа, в первую позицию. «Грааль» угодил в «фонд» в 1927 году. А вот и черно-белый снимок, и сохранившиеся наброски самого «разнузданного итальянца». Но как же должно забиться сердце, когда руки прикоснутся к этой божественной чаше, а глаза вцепятся в ее детали...