Михаил Нестеров - Агент силовой разведки

Он не опасался, что звонок администратора отеля выведет на него спецслужбы. Вадим использовал схему двойной переадресации, и проследить конечный номер было невозможно.

Он отметил время на люцерновых часах. Они представляли собой коробку с изогнутыми стойками, увенчанными балясинными навершиями, ниже корпуса переходящими в изогнутые ножки. Вышел из своего кабинета и спустился в гостиничный холл. Служащие отеля приветствовали своего управляющего, и Мишель Жобер, он же Вадим Мартьянов, он же Ришар Неру, отвечал им суховатыми кивками.

Он поселился на острове Джерба, на котором Одиссей чуть не забыл о конечной цели своего путешествия, в 1993 году. Остров – это многокилометровые песчаные пляжи, фешенебельные прибрежные отели, за которыми скрывается древняя Джерба с разными религиозными общинами. Главный город острова – Хумт-Сук, что означает базарный квартал. Это название было связано с образом жизни обитателей Джербы: «На острове с его необозримыми плодородными равнинами каждая семья столетиями жила в собственной усадьбе с садами и оливковыми рощами... Там селились и чужеземцы» . Вот это не давало Мартьянову покоя. Он ложился с мыслями о собственной усадьбе с садами и рощами, надеясь, что все это ему приснится, и хотя бы ночью он будет самым счастливым человеком. На свете было множество более заманчивых мест и предложений, но это так запало в его душу, что другого он не видел. Для него этот остров был воплощением рая. Там селились и чужеземцы .

Мартьянов остановился возле стойки администратора и подождал, пока клиенты – молодая итальянская пара – пройдут check-in, регистрацию. Именно вид стойки натолкнул его на мысль. Он отчетливо представил себе администратора в гостинице Кебили: тот снимает трубку телефона, чтобы сообщить о полученной из Варшавы открытке на имя Ришара Неру.

В ожидании он смотрел в зеркало напротив. В нем отражался тучный мужчина под шестьдесят, с седой бородой и небрежной, как у английского певца Брайана Ферри, прической, в рубашке с распахнутым воротом, с короткой трубкой в руке.

– Аллар, – обратился он наконец к администратору. – Забронируй номер на имя Габриэлы Склодовской. Нет, не в нашей гостинице. «Фата Моргана», – назвал он.

– Хорошо, мсье. Это все?

– Нет, еще пара вещей. Закажи билет на имя мадам Склодовской на 15 июля. Наш аэропорт принимает рейсы из Варшавы?

– Сейчас узнаю точно. Да, – ответил администратор, заглянув в справочник. На острове Джерба функционировал международный аэропорт Мелитта, полеты в Тунис, регулярные чартерные рейсы в Европу.

– Заказ и оплату произведи так, чтобы поездка этой мадам осталась инкогнито.

– Не беспокойтесь, мсье, я знаю свое дело.

Это означало, что в «Фата Моргане» останутся в неведении относительно заказчика, для администрации отеля главным станет оплата номера.

– И последнее. Отбей телеграмму следующего содержания: «На ваше имя забронирован авиабилет и гостиничный номер». – Мартьянов набросал на листке бумаги адрес Склодовской. – Остальные данные у тебя появятся в ходе бронирования билета и номера.

Такого рода поручения для Аллара – дело обычное. Клиенты хозяина, которого администратор проводил восторженным взглядом, богатые и влиятельные люди, ценители искусства.

Москва, 11 июля, воскресенье

Если Лугано и мог успокоить своего товарища, то только одним способом. Он снял трубку телефона и передал ее управляющему:

– Набери номер Болотина.

Они встретились в ресторане. Лугано, как всегда, зашел с черного хода, а дальше прошел в кабинет управляющего через кухню. Приветливый шеф-повар в черном колпаке поздоровался с ним за руку. Их беседа началась со слов Лугано: «У тебя испуганный вид». Граков ответил: «Скорее – удрученный». И вон спустя пять минут он спрашивает:

– Ну, наберу я номер Болотина, а что дальше?

– Скажи, что я здесь, у тебя в ресторане.

– Я не могу этого сделать.

– Отбрось все сомнения и звони.

Граков, сказав что-то несуразное: «Меня трижды просить не надо», набрал номер и, поглядывая на Лугано, терпеливо дожидался звонка. Когда абонент ответил, Виктор жестом руки попросил у Гракова трубку.

– Чего вы от меня хотите? – резким тоном спросил он.

Пауза.

– Мы? Для начала я хотел бы услышать ваше имя.

Болотин лукавил. Его сердце, не стучавшее так сильно и часто со времени первого и единственного гипертонического криза, подсказало ему точный ответ: «А он действительно жив».