Михаил Нестеров - Агент силовой разведки

Он перешел на открытый текст:

– Здесь у меня есть хорошо пристрелянная бельгийская винтовка. Отличный бой, оптический прицел, пулеметные сошки. Но даже если я найду огневую точку, – он указал за спину, – мне будет трудно попасть в цель. Колонны, тени, мельтешение людей. А боковые крылья здания? Это же настоящая колоннада! Это все равно что стрелять в кабана, мчащегося по ту сторону забора.

Он заметно нервничал. Габи обтекаемо спросила его:

– Что с тобой?

Обняла за шею и поцеловала в губы. От его слов она покрылась мурашками, будто он говорил ей слова любви:

– Завтра я убью его. Не знаю как, но убью. Ты увидишь это собственными глазами.

Ей было безразлично, кого завтра убьет Лугано, пусть даже папу римского. Главный – он, охотник, а жертва не заслуживает сочувствия. Сама находясь на нервном подъеме, Габи с трудом справилась с накатившим на нее желанием. Не сегодня . Хотя в голове билось другое: не здесь и не сейчас. Когда? После убийства . Она придет в себя, раскается в своих чувствах и мыслях, оставив нетронутым только один момент, в который она была счастлива.

– Что это?

– Детонаторы.

Они сидели в провизорской. Со стороны казалось, Лугано изготавливает таблетки по рецепту врача. Несколько детонаторов он скрепил скотчем на таком расстоянии друг от друга, чтобы во время подрыва одного поочередно сдетонировали остальные. Виктор добивался цепной реакции, частоты автоматной очереди. По краям этой цепи находились радиодетонаторы; молодой агент перестраховался на случай, если один детонатор не сработает, и отказался от традиционных пиропатронов.

Сегодня в магазине «Электроника» он купил все необходимое для изготовления радиопередающего устройства: феррит, резисторы, тороид, реле, микропереключатель, батарейки-«кроны», провода. Устройство, которое он спаял за три часа (в разведшколе на это у него уходило на час меньше), надежно работало на дистанции пятьсот метров и частоте 27 мегагерц. А с учетом сильных помех в центре города, включая радиостанции, это расстояние уменьшалось в три-четыре раза. Но ста пятидесяти метров отклика радиодетонатора на радиосигнал ему хватало за глаза.

Электросхема заняла место в плотной коробке от сигарет «БТ». Детонаторы закреплены на развороте глянцевого журнала; в сложенном виде он лишь немного топорщился, как если бы побывал под дождем, и с ним можно было безопасно пройти через охраняемую зону. О чем Лугано и сказал Габи:

– Главное, не прятать его, а держать на виду.

– Для чего все это? – спросила девушка.

– Это устройство – наш эвакуационный коридор.

«Основное оружие – это бельгийская винтовка», – была уверена Габи. Агент не раскрывает всех деталей, и правильно делает. Их отношения лежали за перспективой этой ответственной операции. Это будет завтра. Завтра все может закончиться. Он уедет. Его отзовут. Вернется ли он когда-нибудь? А вдруг «завтра не наступит никогда»? Но день сегодняшний еще не закончился. Еще полчаса до смены .

Она приглушила свет и, скинув блузку, села на кушетку...

Аптека. Улица. Фонарь.

Ночь пролетела как одно мгновенье. В половине первого кто-то позвонил – дважды, с перерывом в несколько секунд.

– Не хочешь открыть? – шепотом спросил Лугано. – Вдруг кому-нибудь с сердцем плохо?

– Твоему Директору, например. Ты ведь передал ему аспирин?

– И глазные капли тоже.

– Ну тогда он увидит нас сквозь стены.

Они были молоды. Им было простительно все, даже грядущее убийство человека.

Канун Дня независимости. 22 июля, пятница. 11 часов 45 минут. На площади много народу. До состояния «не протолкнуться» дело еще не дошло. Может быть, дойдет, когда до окраины города докатится известие о встрече лидера западногерманского профсоюза и лидера одной из восточноевропейских стран. В протоколе встречи значилось следующее: Рудольф Пик проходит через колоннаду западного крыла театра и встречается с Вуйцеком (он идет восточным крылом) в портике, точно под квадригой. Такая перспектива являлась символом слияния запада и востока Европы. По сути дела, встречался донор и реципиент, группа крови которых не совпадала. Кто знает, думала Габриэла, может быть, Вуйцек припас для приветствия западного гостя латинское jervus (рад служить)?.. Странно: твердя о независимости и свободе, Токарь попирал лозунг Великой французской революции – «Свобода, равенство, братство», считая его порождением Великой Октябрьской революции.

– Это политика, нам нет до нее никакого дела, – ответила Габи вслух на свои мысли.