Иван Стрельцов - Стихия боли

— Вы, товарищ генерал, сказали, офицерская группа? — подозрительно сощурился один из ротных старшин, контрактник Вадим Парамонов. — Так мы с Костей вроде не подходим под эту формулировку.

Ротный механик внаглую «косил» от предстоящей командировки. Это только в кино и книгах герои готовы не есть, не спать, лишь бы задание потяжелее получить. В жизни после изнурительных марш-бросков и прочих радостей крупномасштабных (не говоря уже о международных) учений все больше думается о других, расслабляющих радостях, типа бани с пивом и «наркомовскими» ста граммами или, на худой конец, о диване с телевизором.

— Уже подходите, — утвердительно закивал головой Родион Андреевич, давая понять, что откосить в этот раз никому не удастся. — Вам и старшине Колеснику приказом министра обороны присвоено звание младший лейтенант. Вернетесь — сможете обмыть свои звездочки.

Несмотря на внешне спокойный и почти доброжелательный тон генерала, всем было ясно, что «приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

— Но если все командование роты уходит на боевые, кто же останется с бойцами? — наконец Давыдов задал мучивший его вопрос. Как настоящий командир, он в первую очередь думал о подчиненных, в противном случае его можно было заподозрить в малодушии и дезертирстве.

— Не стоит на этом заострять внимание, здесь собралось достаточное количество большезвездного офицерского состава. Кстати, включая вашего дивизионного особиста. Хватит им водку по фуршетам трескать, пусть вспомнят свою лейтенантскую молодость. Да и сержанты, как я успел заметить, у тебя настоящие профи. Так что, за роту не переживай. — Крутов машинально достал сигарету, зажал между зубами, раскурил. — Всякое дело, как палка, имеет два конца. На одном пряник, а другим, если что, то и отоварить можно. Про репрессии в случае провала операции говорить не буду, сам ничего не знаю. А насчет медовых коврижек, тут уж вам фантазия должна подсказать, дело ведь срочное… Ну, мужики, раз дело срочное, то времени у нас в обрез, поэтому всего час на ознакомление с оперативным материалом места действия и поэтапная отправка в заграничную командировку. Инструктаж вы получите в точке старта. Так что за работу, парни.

— Товарищ генерал, один вопрос, вернее, просьба, — над столом навис Денис Давыдов.

— Внимательно слушаю, — Крутов поднял глаза на разведчика, убирая в пачку очередной окурок.

— Прошу заменить в группе старшего лейтенанта Иволгина на кого-нибудь из бойцов роты. Вы же сами сказали, что сержанты в роте настоящие профи.

— А как это без меня? — Николай вскочил как ужаленный, его продубленная на полигонах кожа щек неожиданно покрылась багровым румянцем. Все остальные разведчики молчали, но их лица выражали одобрение. Из всех собравшихся Иволгин один был женатым и имел двоих детей, и сейчас наступил не тот случай, чтобы рисковать его жизнью. Морская пехота могла в этот раз обойтись без старшего лейтенанта.

На шумный протест Иволгина генерал-майор лишь развел руками, дескать, группа, идущая в поиск, сама подбирает бойцов. Но Николай не собирался сдаваться, тем более своим, с которыми не один год провел плечом к плечу.

— Нет, Денис, так не пойдет, — старший лейтенант наклонился к ротному, напрочь позабыв о самоконтроле, по-звериному оскалившись. — Как на учениях, так вместе, а на боевые без меня! За бабьими юбками решили спрятать. Не выйдет! Я член команды, я — радист. А без связи фронтовая разведка не работает.

Давыдов не стушевался под свирепым взглядом своего взводного и ответил как ни в чем не бывало:

— Радиста мы подберем, а ты написал рапорт на перевод на Балтику.

Все знали, что его жена, уроженка Калининграда, беспрестанно пилит его с переводом поближе к ее родственникам. В конце концов полгода назад он все же решился на перевод в бригаду морской пехоты Балтийского флота.

— Даже если по возвращении мне придется уезжать, это одно, — Иволгин, обычно спокойный, практически невозмутимый, заметно нервничал и глотал окончания. — Но если с кем-то из вас… как мне потом дальше служить? Как трусу и ублюдку? Ну уж нет, лучше я сейчас же напишу рапорт на увольнение и пойду торговать на рынке китайским ширпотребом, или, если очень повезет, на автостоянку к крутым… охранником.

Это был не крик о мольбе, снисхождении или пустая бравада, это был настоящий феномен. Настоящий — определение загадочной русской души. Когда вместо того, чтобы самому спасаться, человек гибнет, спасая друга, а вместо позорного плена выбирает последний патрон или гранату.