Иван Стрельцов - Стихия боли

Отстегнув лямки, Наталья пружинисто вскочила на ноги, проверяя, как организм перенес катапультирование. В голове немного шумело, но в целом никакого дискомфорта майор не ощущала.

— Значит, еще не все потеряно! — громким шепотом радостно произнесла молодая женщина. За время службы в ВВС она дважды проходила обучение в лагере Поисково-спасательной службы, где летчиков готовили для выживания в экстремальных условиях дикой природы. И что делать на земле, Серпень хорошо знала.

Сняв с головы уже бесполезный шлемофон, она первым делом собрала купол парашюта, для выживания эта вещь просто необходима, и не только потому, что из него можно легко соорудить палатку — выкрашенный в бело-оранжевый цвет материал был хорошо виден с воздуха, таким образом служа своеобразным сигналом бедствия.

Запихнув ткань в парашютный мешок, Наталья достала брезентовую упаковку с аварийным неприкосновенным запасом. Расстегнув чехол, Серпень стала раскладывать содержимое НЗ и тут же выругалась: «Все через жопу!»

Вместо штатного пистолета Макарова с двумя полными обоймами и универсальным мачете она обнаружила лишь складной летный нож с двумя лезвиями — обычным и стропорезом.

— Очень правильно, пригодился бы мне этот нож, если бы стропы перехлестнулись в небе, — пробормотала летчица. Впрочем, насчет оружия она не особо расстроилась, так как понимала — пистолет мог отсутствовать из-за международного договора. Все остальное соответствовало аварийному запасу летчиков — пара сигнальных ракет, металлический тюбик с таблетками, обеззараживающими воду, портативная аптечка, упаковка сухого спирта, непромокаемые спички и два десятка высококалорийных конфет. — Небогато, но все же лучше, чем ничего. — Серпень сложила свое «богатство» обратно в чехол, забросила за спину мешок с парашютом. Теперь ей предстояло разыскать напарницу.

Поддерживая одной рукой лямки мешка, а в другой сжимая раскрытый нож, Наталья резво припустила прямиком в лесную гущу…

Светлану Болотину она отыскала через два часа, та сидела под высокой пальмой и плакала навзрыд. Опытную летчицу Серпень и на этот раз не подвели глазомер и умение ориентироваться.

Увидев горько плачущую девушку, порядком подуставшая Наталья бросилась к ней и, упав рядом на колени, обняла, громко, по-бабьи заголосив:

— Светочка, девочка, что случилось? Что с тобой? Неужели что-то сломала?

Подняв на подругу красные от слез глаза, Болотина с детской обидой в голосе пролепетала:

— Да, сломала.

— Что сломала?! — внутри майора все похолодело — оказаться в диких джунглях с покалеченной напарницей было равносильно смерти, медленной и мучительной.

— Сломала, вот, — Светлана, хлюпая носом, продемонстрировала левую руку с растопыренными пальцами. — Пока я с этой чертовой березы слазила, — блондинка указала подбородком на растущую рядом пальму, — два гелевых ногтя сломала. А я их, между прочим, только перед приемом нарастила.

— Дуреха ты, Светка. — Наталья села рядом и залилась горючими слезами…

Под сводами древнего полуразрушенного храма густым облаком висел серый дым сгоревшего опиума.

Опиум был самопальный, выпаренный в кустарных условиях, отчего вышел отвратительного качества. Наркотик, насыщенный канцерогенными веществами, терзал мозг кошмарными галлюцинациями.

Кун по прозвищу Змей едва смог раскрыть глаза и мутным взглядом окинуть помещение. Лепнина со стен храма давно была отбита, и теперь наружу щерились прямоугольники кирпичной кладки, местами с отметинами пулевых попаданий.

Змей протер кулаками узкие глаза, которые склеились от сочившегося уже не один год из слезных желез гноя. Впрочем, к этим маленьким неприятностям он уже давно привык, они его доставали только в первые моменты пробуждения. Совсем другое дело кошмары, терзавшие его во время тяжелого сна. Раньше с ними можно было бороться при помощи опиума, но теперь вытяжка из мака только усиливала страдания.

После таких пробуждений Змей некоторое время находился в прострации, тогда на память приходили беззаботные годы детства из того довоенного времени.

Оно закончилось во второй половине апреля семьдесят пятого года, когда отряды красных кхмеров под командованием главнокомандующего Пол Пота вошли в столицу Камбоджи Пномпень. Через несколько дней главнокомандующий объявил, что их страна теперь называется Кампучия и у нее свой, индивидуальный путь развития. Сразу после этого была объявлена эвакуация из городов страны, вне закона оказались деньги, промышленность, медицина, образование. Соответственно, под запрет попали литература, радио, телевизор, телефон. Все это было названо извращениями феодализма и буржуазии, а потому подлежало уничтожению.