Сергей Зверев - Кодекс морских убийц

– Скорость полтора узла. Глубина тридцать метров, – монотонно зачитывает показания приборов пилот.

Он мог бы этого не делать – мы и сами отлично видим электронные шкалы со стрелками. Но таков порядок. Наши взгляды мечутся по четырем мониторам. На всех идентичная картинка: бирюзовая муть, темнеющая с каждой секундой погружения.

– Скорость два узла. Глубина семьдесят…

В помещение кто-то заглядывает и шепотом зовет Горчакова в ходовую рубку. Я целиком поглощен погружением и слышу единственное слово: «Срочно!» Генерал быстро уходит.

– Скорость два с половиной узла. Глубина сто десять метров, – монотонно бубнит голос: – Включаю прожекторы…

Все мониторы словно по команде вспыхивают таинственным светом. Вблизи источников он ярко-голубоватый, дальше постепенно темнеет и становится иссиня-черным.

– Скорость три узла. Глубина сто пятьдесят метров.

Проходит еще минута. Сейчас прозвучит очередной доклад…

Дверь в помещение распахивается, и встревоженный голос вернувшегося Горчакова опережает пилота:

– Только что передали с «Боевитого»: акустики засекли шумы неизвестной подлодки.

Это серьезная новость. Интересуюсь:

– Дистанция? Пеленг?

– Определяют, – разводит руками генерал.

И вдруг встревоженный хор голосов инженера и пилота:

– Что за хрень?!

Картинка с центральной камеры быстро темнеет.

Мы впиваемся взглядами в мониторы, не понимая происходящего…

А через секунду я кричу пилоту:

– Уклоняйся! Уходи в сторону – это подлодка!

Тот до отказа кладет джойстик влево, но поздно. Надвигавшаяся из бездны тень окрашивает в темные тона все четыре монитора и… связь с «Окунем» обрывается.

Тихий океан, сто миль к северо-западу

от Северных Марианских островов

1997 год

Пропажу двух человек охрана обнаружила через пару дней, когда погода поутихла, и часть бригад возобновила монтажные работы. Руководство отнеслось к происшествию сдержанно: мало ли трагедий случается во время шторма? Набрались вечером в баре да кувыркнулись за борт…

«Выходит, выстрелов никто не слышал», – довольно заключил Фрэнк, но позолоченный «вальтер» все же хорошенько припрятал в дальний угол сварочной мастерской. Была там длинная кишка-чуланчик с рядами списанных баллонов из-под кислорода, ацетилена, аргона. Вонища в нем стояла неимоверная, поэтому работяги лишний раз туда не заглядывали. Как-то мастер приказал «утрамбовать» баллоны – переставить поплотнее, дабы разместить еще несколько штук. Вот Фрэнк с напарником и ковырялся там битых два часа, ворочая тяжелые чушки. Устал смертельно, зато присмотрел у дальней стенки тайничок – узкое пространство за съемным листом металла. Туда и сунул завернутый в тряпицу пистолет…

А пока платформу раскачивали огромные волны, пока трудовая жизнь понемногу возвращалась в нормальное русло, Райдер ломал голову над непростой задачей: что же преподнести Оливии в качестве подарка?

В последнее время его финансовое положение, благодаря работе на верфи, заметно улучшилось. Но платформа – не берег, по салонам и бутикам не пробежишь. И после разборок у края «колодца» он направился в мастерские…

Вечером того же дня молодой человек осторожно пробрался на VIP-палубу и тихо постучал в каюту под номером «18».

– Кто там? – ответил слащавый женский голосок, исполненный притворной страсти.

«А голосок ничего – приятный, – подумалось Фрэнку. – Наверное, резонирует пустой череп».

– Я, – сказал он и затравленно оглянулся по сторонам.

– Кто «я»?

– Фрэнк. Фрэнк Райдер.

За дверью послышались торопливые шаги.

– Ты? – испуганно хлопнули длинные ресницы. Оливия стояла перед ним в коротком халатике, босая и с распущенными волосами.

– Извини, что так поздно, – топтался он в коридоре, с грустью осознавая, что его даже не приглашают войти.

– Ничего. Но я… Фрэнк… Прости, я не могу сейчас долго говорить…

– Да-да, я понял. Это тебе, – протянул он подарок.

– Ой! – застыла девушка, хлопая длинными ресницами. – Какая прелесть! Где ты это взял?..

– Неважно. Нравится?

– Еще бы!

– Пользуйся. Только осторожно.

– Спасибо… – Затаив дыхание, она стала рассматривать позолоченный пистолет с замысловатыми узорами гравировки и с золотой пластиной на рукоятке.

– Только сделай так, чтобы его никто не видел.

Она, соглашаясь, кивала.

– Здесь изображен цветок… Роза или виноградная лоза…