Камерон Уэст: Кинжал Медичи

— Нет. Страница в сохранности. Правда, пока неизвестно, что именно обнаружил венецианский антиквар. Возможно, да Винчи сделал копию, а возможно, это вторая часть…

— Проявите уважение к мастеру, — возмутился я. — Не называйте его да Винчи. Его зовут Леонардо.

Грир усмехнулся:

— Да, ты похож на отца.

Он устало прикрыл глаза и надолго замолк.

Я подошел вплотную к постели, наклонился к старику:

— Дальше. Что дальше?

Грир открыл глаза.

— Итальянца убил Ноло Теччи. Точно так же, как твоего отца. И опять ему не удалось получить записки Леонардо. И он сжег дом. — Грир внимательно посмотрел на меня. — Твой отец мечтал найти Кинжал Медичи, но этому помешала моя алчность. Теперь же мне больше ничего не нужно.

Я выпрямился.

— Может быть, следует вызвать полицию, и вы расскажете им то, что рассказали мне?

Грир усмехнулся:

— Нет, сынок. Во-первых, Крелл полиции не по зубам; во-вторых, у меня нет никаких вещественных доказательств, и в-третьих, ты сам не захочешь вмешивать полицию.

— Но…

— Сын куратора музея имеет диплом искусствоведа и становится каскадером. Почему? А потому, что ему не хочется быть обычным обывателем. Душа требует действия, риска. А тут, разве ты не видишь, что тебя ждет настоящее приключение? Ты можешь найти Кинжал Медичи. И отомстить за гибель родителей. Это твоя судьба.

Кипящая ярость разбудила в моей душе демонов, и они затанцевали свой неистовый грозный танец, сотрясая сырые стены пещеры, где я лежал, забывшись в летаргическом сне, с той самой объятой пламенем ночи 1980 года. Неожиданно зажглись тысяча солнц, осветив одно слово: Судьба.

Я представил летящий ко мне сквозь века кинжал Леонардо и почувствовал бешеную энергию. Мной овладело легкомыслие, и я чуть не рассмеялся над абсурдностью ситуации. Вот он передо мной, Генри Грир, мертвый пилот, который на самом деле не был мертвым.

Он был прав. Я хотел отомстить.

— А что случилось со страницей Леонардо, которая была у вас?

Грир повернул голову набок, и я заметил выглядывающий из-под подушки уголок желтоватой бумаги.

— Возьми. — Он чуть приподнял голову.

Я осторожно вытащил бумагу и ахнул.

Это была страница из тетради Леонардо да Винчи.

Перевернув несколько раз хрупкий лист, я поднес его к свету. На одной стороне был изображен кинжал, а рядом убористый текст Леонардо, написанный задом наперед. На обратной стороне — концентрические окружности, отдаленно напоминающие мишень. Каждая окружность образована с помощью крошечных значков, возможно, букв. Круги Истины! Рядом рисунок: три треугольных короба один в другом на манер подзорной трубы, поддерживаемые с двух сторон подпорками. С ними связаны какие-то шкивы. Наверху устройство, похожее на стрелу крана.

Я с волнением рассматривал высохшие чернила. Чернила, которыми писал Леонардо. Перо сжимала рука, давшая миру «Мадонну в гроте», «Мону Лизу» и мне лично — Джиневру де Бенчи.

Я поднял глаза на Грира:

— Почему вы не попытались разгадать эти записи? Почему?

Грир безучастно рассматривал одеяло, прикрывающее его немощное тело.

— В конце концов, могли бы кому-нибудь рассказать, — продолжил я.

— Я только что это сделал, — прошептал Грир, закрывая глаза.

— Грир, — позвал я, придвигая лицо ближе. — Грир! Если все это правда, то вы соучастник преступления. Это из-за вас Теччи убил моих родителей.

Умирающий открыл глаза и зашелся нутряным болезненным кашлем.

Я повернулся и вышел.

В аэропорт я ехал с выключенным радио. Одна рука на руле, другая сжимала конверт с листом из записок Леонардо. В самолете я не переставал думать об одном и том же. Моих родителей убил человек, которого зовут Ноло Теччи. Подручный Вернера Крелла. Он сжег заживо отца и мать. За что? За этот автограф бессмертного Леонардо? Я вспомнил ликование отца, когда он послал Генри Грира за записками Леонардо. Он был уверен, что они приведут его к Кинжалу Медичи. Вспомнил его фантазии о том, что можно будет сделать с помощью этого чудесного сплава — сверхпрочные мосты, самолеты. А потом эти мечты превратил в прах бандит Ноло Теччи.

Когда я приехал домой, было уже десять. У двери стоял большой посылочный пакет размером с чемодан. Без обратного адреса. Я внес его внутрь, повертел туда-сюда, потом открыл. В коробке стояла потрепанная кожаная сумка, довольно тяжелая. Внутри оказался объемистый мешок, какие используют, когда сдают белье в стирку, а в нем… пачки стодолларовых купюр. В каждой десять тысяч. Я сосчитал: двести пачек — два миллиона долларов.