Камерон Уэст - Кинжал Медичи

— Элверсон, вы уверены, что это то самое место? — спросил Бекетт.

— Абсолютно. — Человек в спецовке снова сверился с планом, на одной стороне которого был изображен потолок, а на другой помещение охраны, где находились мы.

— Только не дай Бог ничего там не повредите.

— Это исключено, — ответил Элверсон. — В том месте, где я буду сверлить, проходит половой брус. — Он показал на точку, где встречались пальцы Бога и Адама. — Сам потолок довольно тонкий. Но над ним пространство примерно два фута. [38] Два фута — чуть больше шестидесяти сантиметров. Так что его мы не коснемся. Я бы уже все сделал, но кардинал Лорро запретил сверлить до вашего прихода.

— Правильно, — одобрил Бекетт. — А теперь можете начинать.

Элверсон включил дрель. Мобрайт с кардиналом отступили назад, а я и Бекетт приблизились.

Через пару минут все было закончено. В косых солнечных лучах плясали известково-цементные пылинки.

— Будьте добры, Элверсон, отойдите в сторону, — попросил Бекетт.

Я опустился на колени, заглянул в дыру. Что-либо разглядеть там было невозможно, поэтому пришлось просто засунуть руку по локоть. Пальцы коснулись потолка.

— Sia accurato, — взмолился святой отец, — per la causa di Dio.

— Он просит вас быть предельно осторожным, — перевел Бекетт, нависая надо мной.

— Скажите, что я не меньше его заинтересован в сохранении шедевра.

Потолок с обратной стороны был холодный и шероховатый. Я ощупал его и двинул руку вправо, затем влево, потом снова немного дальше вправо. Наконец мизинец коснулся чего-то металлического. Я ощупал предмет. Это был угол небольшого ящика.

— Есть что-то? — прошептал Бекетт, обжигая дыханием мое ухо.

Я не ответил, потому что не смог. Все внимание было сосредоточено на ящике. Вот застежка. Верх неровный. Я захватил ящик пальцами, поднял — он оказался на удивление легким, — протащил в дыру, положил на пол.

Древний ящик из кованого железа.

— Mio Dio! [39] Боже мой! ( ит .) — выдохнул кардинал.

Я отогнул застежку. Внутри что-то лежало, завернутое в тонкую красную ткань. Под ней ощущался холодный гладкий металл. Подцепив край материи большим и указательным пальцами, я развернул ее быстрым движением фокусника.

Перед нами возник Кинжал Медичи.

Собравшиеся что-то говорили, делились впечатлениями, но я в этот момент через бархатную густоту времени общался с Леонардо. Он призвал меня найти его творение, и я нашел. Отдав при этом странный, необъяснимый долг своему отцу, матери, ему, всему миру.

Я медленно перевернул творение Леонардо, удивляясь, как быстро нагревается в ладони изящная рукоятка, любуясь великолепным обоюдоострым лезвием длиной около восьми дюймов. [40] Восемь дюймов — чуть больше двадцати сантиметров.

Оно сверкнуло в солнечных лучах. Они проникали сюда сквозь квадратные проемы в стене, вдоль которой несколько столетий назад прохаживались стражники в стальных шлемах, охраняя папу Льва и его сокровища. Хотя там не было ничего более ценного, чем этот человек в Бельведерском дворце, которому папа не давал работы.

Я осторожно коснулся пальцем острия, и тут же образовалась маленькая капелька крови. Кинжал был острее самого совершенного хирургического ланцета. Но больше всего поражала его почти невесомость.

— Реб, — позвал Бекетт откуда-то издалека.

Я медленно повернулся к нему, возвращаясь из путешествия во времени.

— Это действительно тот самый Кинжал, — произнес он подрагивающим голосом.

Неожиданно скрипнула дверь. И знакомый голос добавил:

— Да, Бэтмен, ты его нашел.

Присутствующие замерли. На пороге стоял злобно улыбающийся Ноло Теччи в черной замшевой куртке и перчатках. В руке пистолет, «глок-17». По бокам Лон и Джоко, тоже с пистолетами с глушителями. Рука Джоко была в гипсе.

— Ноло, — воскликнул Мобрайт, — почему ты так рано?

Неужели Мобрайт его сообщник? Вот дерьмо.

— Что значит рано? — спросил Бекетт.

Мобрайт бросил на меня тревожный взгляд. Откашлялся, повертел худой шеей.

— Я имею в виду… что… не ожидал, что он появится так… скоро.

— Может быть, вы объясните, что происходит? — на удивление спокойно спросил Бекетт.

— Дело в том, сэр…

— Такова жи-и-знь, так говорят все лю-ю-ди, — запел Теччи, подражая Синатре. — Правда хорошие слова, Арлин? — Он быстро прошагал к Бекетту. — Привет, приятель. Чего это ты такой хмурый? Даже не поцелуешь.

Бекетт молча принялся отряхивать от пыли костюм.