Иван Стрельцов - Бандитские игры

— Ну, пошли, драчун, — с усмешкой произнес шофер, поворачиваясь ко мне спиной. Рисковый мужик. Открыв дверь из грубо сколоченных досок, он вышел во двор, я следом, а в затылок дышат два бугая. Дневной свет ударил по глазам, я аж зажмурился. Грубый толчок в спину быстро вернул меня к прозе жизни. Теперь можно осмотреться.

Двор большой и наполовину крытый, возле ворот двое охранников. У одного на плече промысловый карабин «лось» с мошной оптикой. У второго гладкоствольный охотничий автомат «МЦ», оружие, конечно, не совсем милицейское, но для такого дела любое сгодится. Настораживало другое: рожи у этих молодцов не очень милицейские, давно не бритые и опухшие. За последние сутки вряд ли они отрастили эту щетину. Конечно, если это не добровольные помощники господина Гестапо, так сказать, «лесные братья».

Я повернул голову вправо. Под навесом стояли серые «Жигули» шестой модели и микроавтобус «РАФ», тоже неброского белого цвета, покрытый толстым слоем пыли и забрызганный снизу застывшей грязью. Хорошая тачка для выезда большой командой.

За микроавтобусом возвышался наш «Блейзер», огромный, как танк, он стоял безжизненно пустой. Не знаю почему, но мое подсознание по-прежнему не посылало мне сигнала об опасности. Может, я лишился этого дара?

— Чего стоим? — удивился водитель. — Пошли в избу, народ тебя заждался.

Мы поднялись на крыльцо — мой сопровождающий впереди, я сзади, следом два бугая. Прошли темные сени с запахом квашеной капусты. Из сеней вошли в большую комнату — горницу. Просторное помещение было окутано сизым табачным дымом, в воздухе стоял крепкий запах водочного перегара. В горнице оказалось полно народа — десятка полтора мужиков сидело на табуретках, лавках, стульях вдоль стен. Все были вооружены, у некоторых охотничьи ружья, но в основном обрезы из таких же ружей. Лишь у троих я заметил нарезное оружие. Сидящий на табуретке парень в камуфлированном бушлате, с буйной рыжей шевелюрой, держал между ног семизарядный карабин Симонова. И еще двое мужиков были владельцами «АКМ» со скрученными прикладами. Один из них был с разбитой левой скулой и опухшим темно-фиолетовым правым ухом.

«Мой крестник», — догадался я, сдерживаясь, чтобы не улыбнуться парню.

Впрочем, здесь было достаточно расквашенных носов и подбитых глаз (не одни мы били).

У дальней стены стоял небольшой стол, за которым сидели седобородый дедок и фермер. Мой провожатый, перейдя в горницу, сел рядом с дедком, снял кепку и положил ее на колено, оголив большую лысину, тянущуюся от лба к затылку, лишь над ушами оставались клочки былой шевелюры. Впрочем, избытком растительности не отличались и двое других. У дедка были зачесанные назад редкие седые волосы, через которые проступал бледный череп. А фермер, отрастив на правой стороне длинный клок волос, зачесывал его на левую сторону, создавая иллюзию волосатости.

Над столом в красном углу висели иконы, украшенные расшитым полотенцем. Еще бы за спиной этих троих зеленое знамя с золотыми письменами: «Бей белых, пока не покраснеют. Бей красных, пока не побелеют», и в окне пулемет «максим», я бы поверил в смещение времени.

На столе перед суровой троицей лежало наше оружие: «АК», «стечкин», два «макара», пружинный нож, кастет, телескопическая дубинка. В общем, весь арсенал. Кроме оружия, лежала пачка удостоверений — и наши с Андрюхой, И трофейные омоновские, и еще кое-что. Как-то мне это не нравилось. Мутит эта публика. Но, с другой стороны, если сразу не убили, может, еще и поживу.

За моей спиной раздалось чье-то тяжелое дыхание, в горницу ввели Картунова и следом втолкнули Андрюху Акулова. Живые.

— Доброе утречко, граждане менты, — своим скрипучим голосом поздоровался с нами дедок. — Прежде чем объявить наш приговор, хотелось бы узнать, какая сука навела вас на наше пристанище?

Пока я соображал, почему нас за ментов считают, отозвался Андрюха.

— Какие менты, дядя? — стараясь придерживаться блатного жаргона, развязно заговорил Акулов. — Наши ксивы перед тобой. Там все толком пропечатано.

— Ну да, — согласился дедок, — пропечатано. Салават Камбаев, лейтенант. Юрий Салтакин, старшина. И оба из ОМОНа.

— Какого ОМОНа? — прорычал Андрей, глянув на меня так, будто я виноват в слепоте старика. — Ты, батя, внимательно присмотрись: разве на ментовских ксивах наши «заточки» пропечатаны? Там же есть другие.

— Ну да, — снова согласился старик, — на тебя аж две ксивы выписано. По одной ты капитан-артиллерист, по другой — капитан из правительственной связи. Так кто ты на самом деле, милок? Небось сам запутался в ксивах?