Иван Стрельцов - Бандитские игры

Наблюдая за ним через щель в двери, я видел, как лицо охранника напряглось в мучительном раздумье.

— Ты нам нож в окошко кинь, — крикнул Андрюха, подбрасывая на руках горячую картофелину, — а мы потом также через окошко вернем.

— Ладно, — наконец согласился охранник и, подходя к сараю, сурово добавил: — Но смотри, не балуй.

— Да за кого ты нас принимаешь, — подбодрил я охранника.

Через минуту открылась стеклянная форточка и, проскользнув между арматуринами решетки, на земляной пол упал небольшой складной ножик, его короткое лезвие было точено-переточено, а рукоятка украшена пластиковыми накладками в виде бегущей белки.

Быстро почистив луковицы, нарезав тоненькими пластами немного подтаявшее сало, мы приступили к трапезе. Ели молча, каждый думал о своем. Наверное, Картунов в который раз жалел, что связался с нами. Андрюха, конечно же, соображал, как в срок добраться в Москву, чтобы карьеру себе не подпортить. Ну а я размышлял о земном: «К такой бы закуске да полтинник накатить — красота».

Первым не выдержал молчания вице-мэр, наверное, своими словами хотел заглушить страх.

— Все-таки странный русский народ. Еще час назад хотели нас убить. А сейчас вот кормят, — уминая сало, проговорил Картунов.

Нет, все-таки странный народ чиновники. Вроде как из одного теста со всеми слеплены, но с народом они себя не отождествляют. Хотя никто не гнушается жить за счет этого народа. Андрюха, наверное, понял, о чем я думаю, поэтому и не поддержал разговор с Картуновым.

— Не кормят, — сказал я, — откармливают.

Бедняга Вадим Григорьевич чуть не подавился.

Вытерев лезвие складного ножа о солому, я вернул его владельцу. После еды меня сморил сон. Зарывшись в солому, и проспал несколько часов. Проснулся от холода, все-таки в сарае не Ташкент, пар изо рта, как из кипящего чайника.

За дверью был новый охранник — красноносый дядька в черном тулупе и лисьем треухе. На плече у него висела охотничья двустволка. Он ходил возле дверей, то и дело похлопывая себя по бокам. Время от времени запускал руку под тулуп и доставал оттуда початую бутылку водки. Сделав пару глотков, прятал бутылку и снова ходил.

Говорить с таким об ужине было делом бесполезным и лаже опасным, еще пальнет в дверь. Ложились спать голодными, а чтобы было теплее, тесно прижались друг к другу. Всю ночь я думал о сложившейся ситуации. Казнь отсрочена, но это еще не означает, что ее совсем не будет. Ну, дождутся они этого Басурмана. Кто он, что за человек? Может, и видеть меня не захочет, а скажет: «Кончайте их». Конечно, братство ветеранов афганской войны — это везде братство, независимо от того, кто где воевал в Афгане. Но ведь есть и исключения из правил.

Мне бы оказаться за этой дверью, да еще ножичек, заточку, шило или отвертку, на худой конец. И никто, кроме нас, отсюда не уйдет. А потом на этом заброшенном хуторе случится пожар, и все концы в воду. Но за дверь мне выбраться не удастся.

Закрыв глаза, я вспоминал, где стоят часовые неподалеку от машин, расположение комнат в избе, сколько было людей.

Пересчитывая личный состав разбойничьей шайки, я незаметно для себя уснул.

Пробудился от того, что под боком возился Картунов: вице-мэр свернулся калачиком и пытался натянуть на себя невидимое одеяло.

— Неплохо бы пожрать, — зевнул уже проснувшийся Акулов.

— Да уж, — согласился я. Вылез из теплой соломы, приблизился к двери, заглянул в щель, обреченно вздохнул: — Завтрака не будет.

— Это почему? — спросил проснувшийся Картунов.

— Сейчас нас охраняет мой «крестник».

— Тот, с опухшим ухом? — спросил Андрей.

— Угу.

— Ясненько, будем ждать смены караула.

Время шло, а охранника все не меняли. Он ходил злой как собака, то и дело стуча ладонью по ствольной коробке автомата или щелкая предохранителем. Я как зачарованный смотрел на его «АКМ». Вот бы сейчас вышибить дверь, врезать по второму, здоровому уху и забрать автомат. Тогда бы мы и поиграли с разбойниками в войну, по-настоящему.

Но дверь тут такая, что вышибить ее можно разве что грузовиком или танком.

Ближе к обеду раздался звук клаксона, на разбойничьем подворье сразу все ожило, пришло в движение. У ворот раздавались громкие голоса, смех. Видимо, пожаловала остальная часть ватаги, и теперь ждать осталось недолго.

Я оказался прав — через час засов нашей тюрьмы клацнул, тяжелая дверь открылась. Внутрь ввалились два битюга и рявкнули:

— Пошли!

— Что, все идем? — спросил Андрюха, поглаживая переносицу.