Кирилл Казанцев - Утро генеральской казни

«УАЗ» скатился с довольно высокого откоса, перемахнул кювет и помчался по полю. Впереди виднелась ограда из колючей проволоки на широко расставленных деревянных столбах, темнел лес. Ветер свистел в ушах. Высокая трава хлестала по кузову машины.

– Правильно мыслишь, – перекрывая свист ветра, крикнул Андрей. – Вот только пыли здесь нет, а это хреново.

Пилот понял замысел беглецов, а потому двинулся следом, пытаясь догнать машину, прежде чем она скроется в лесу. Теперь он уже особо не осторожничал, несмотря на стрельбу Ларина. Вновь громыхнули авиационные пушки. На этот раз одновременно стреляли с двух турелей.

– Ты глаза-то не закрывай от страха! – крикнул Андрей Маше, когда «УАЗ» подлетел в воздух, наткнувшись на кочку.

Маша хаотично крутила руль. Машина шла немыслимым «противоторпедным» зигзагом, стремительно приближаясь к проволочной изгороди. Авиационные пушки уже грохотали без остановки. Ларин с противным холодком в груди следил за тем, как снаряды, входящие в землю, разбрасывают в стороны клочья дерна. Стрелок решил действовать наверняка, неумолимо приближаясь, визуально следя за тем, куда уходят выстрелы.

Маша уже и не пыталась выбирать участки поровнее – перестала выписывать зигзаги. «УАЗ» мчался по прямой, подскакивая на кочках, пролетая по воздуху несколько метров. Так недолго было и перевернуться. Но это все же лучше, чем перспектива оказаться под перекрестным огнем разведенных на турелях авиационных пушек.

– Пригнись! – крикнула Маша.

Ларин присел, ухватившись руками за спинку водительского сиденья. Шарапова тоже склонилась, почти спрятавшись под приборной панелью, хоть и продолжала сжимать руль. Переплетенная крест-накрест колючая проволока ударила в капот, лопнула. Верхняя же проволока, натянутая параллельно земле, выдержала первый удар – снесла остатки лобового стекла и лопнула, лишь ударившись о возвышающийся над машиной пулемет.

Фонтаны поднятой снарядами земли взлетали прямо за задними колесами «УАЗа». Маша, почувствовав, что преграда позади, резко поднялась. Впереди по курсу высилась толстая ель. Шарапова крутанула руль и еле разминулась с деревом. Ларин перевел дыхание. Его с Машей спасли какие-то доли секунды и резкий маневр. Пилот потерял их из виду, но обстрел не прекратил.

Сыпались ссеченные еловые ветки. Грохотали пушки. Утробно выла вертолетная турбина. Стрекотали лопасти. «Ми-28» неторопливо полз над лесом. Пилот высматривал машину среди раскачивающихся ветвей и гнущихся от ветра деревьев. Он понимал, что сквозь заросли на «УАЗе» далеко не уедешь. Более-менее редко деревья стояли лишь в самом начале, а дальше шла почти непроходимая чаща. Он заметил среди деревьев две желтые колеи лесной дорожки и хищно улыбнулся. Когда «УАЗ» мелькнул на этом проселке, пилот вдавил кнопку. Ракета с шипением сорвалась с турели и, оставляя пышный длинный шлейф, ушла в лес. Еще мгновение – и сквозь ветви к небу ударила яркая вспышка…

Капитан Максимов, забравшись на капот обездвиженного «ЗИЛа», всматривался в то, что творилось над лесом. Когда полыхнула вспышка, он нетерпеливо крикнул:

– Старлей, ну, что там?

Митягин, сидевший в кабине, напряженно вслушивался в голос пилота, доносившийся из трубки, подключенной к древней рации.

– Говорит, вроде поразил цель, товарищ капитан.

– А поточнее нельзя, без всяких «вроде»? – нервничая, спросил Максимов.

– Сейчас, идет на второй заход, снижается. Винтами дым разгонит.

С минуту царило напряженное ожидание. Наконец Митягин улыбнулся, закивал.

– Докладывает, что машина в клочья. Так что… – Митягин внезапно погрустнел.

– Да что случилось? Чего молчишь?

– Говорит, что тел нигде не видно. Может, их в клочья разнесло? – с надеждой проговорил Митягин.

– Не с нашим счастьем… Или ты еще не понял, что эти твари живучие? – Максимов сплюнул под ноги и прислушался; где-то рядом раздавалось утробное мычание. – Это ты, что ли, старлей, животом мучаешься?

– Нет, товарищ капитан. Думал, мне только кажется.

Теперь уже оба спецназовца повернули головы на звук, который доносился из «Фольксвагена», одним колесом свесившегося с кузова через проломанный борт. Достав пистолет, Максимов осторожно перебрался к машине, заглянул в нее. Затем рукояткой зло высадил стекло дверки, распахнул ее. На заднем сиденье ворочался и мычал сквозь кляп связанный по рукам и ногам усатый прапорщик.

– Ну и денек сегодня, – проговорил капитан, доставая нож. – Одни сюрпризы и неприятности.