Александр Маркьянов - Зло именем твоим [СИ]

Что они делают?

Для того, чтобы его не обнаружили — энсин был вынужден лечь на дно, заваленное всяким мусором и подкрадываться к противнику буквально ползком. У иранцев не было такого совершенного оборудования поиска и ориентирования, какое было у него — поэтому иранцы стремительными черными рыбинами скользнули над ним и ушли куда-то в сторону.

Подводная лодка! Их интересует подводная лодка! Что-то на подводной лодке, что они должны заполучить любой ценой. Или заминировать ее, что тоже не исключено. Если заминировать, то он умрет, подводный взрыв безжалостен, повреждения человеческого тела при взрыве под водой бывают намного более серьезными, чем повреждения на суше, даже взрыв обычной гранаты может превратить человека в обтянутую резиной мясную котлету. Но минировать лодку — смысла нет, игра идет с открытыми картами. Значит, им что-то нужно, что-то в самой лодке…

И тогда у него есть шанс…

Голубой огонек в воде резанул по глазам, он был как Полярная звезда, на которую ориентируются путешественники всего мира. Энсин смотрел на нее, пытаясь понять, что происходит, потом понял…

Подводная сварка! Они режут корпус лодки, хотят вытащить что-то!

Первого своего противника он убрал быстро и чисто — это была его игра, он видел его, а иранец его — нет. Он был дальше всего от лодки, охраняемой семью боевыми пловцами, выстроившими что-то вроде неровного каре вокруг лодки. Он лениво шевелил ластами, удерживаясь на одном месте и на нужной глубине — и энсин подкрался к нему так близко, что мог убрать с одного движения. Но он ждал. Он ждал и видел, что у него что-то в руках, что-то, напоминающее русский подводный автомат, которые русские — как они клялись — не продавали Ирану. И только когда двое со специальной горелкой, способной работать в водной среде проникли в лодку, только когда запас дыхательной смеси в основном баллоне подошел к концу, только когда вражеский боевой пловец изменил позу, заработал ластами и "лег" на воду, чтобы присоединиться к своей группе — только тогда энсин атаковал. Он атаковал против правил, в воде, как и в воздухе, нужно атаковать сверху, на пикировании, имея запас по высоте — он атаковал снизу, можно толкнувшись ногами и выбросив вперед руку с зажатым в ней боевым клинком. Он рассчитывал на один единственный удар — и не ошибся — попал туда, куда надо, в печень Враг замер, будто пораженный током — а он, продолжая движение, проплыл мимо, сумев выхватить из послабевших рук автомат. И потом он сделал то, что по здравому размышлению не сделал бы никогда в жизни — он, не спеша и не прячась, размеренно работая ластами, направился к лодке и группе людей, суетящихся около нее,

Врага обманул автомат. Он нарочно плыл, выставив его вперед, луч света мазнул по нему — иранцы почувствовали, что рядов в воде кто-то есть — но он заставил себя плыть, зная, что он обнаружен, и зная, что если он ошибся, то по нему сейчас ударят из нескольких автоматов и изорвут его на клочки. Но по нему не ударили, он рискнул, он сыграл — и выиграл. И, как это обычно и бывает — если не наносишь удар ты — наносят удар тебе. Подплыв на расстояние, с которого невозможно промахнуться, и мысленно прорепетировав перенос огня — энсин открыл огонь по противнику из подводного автомата…

Плот — стандартный, надувающийся при помощи баллона с углекислым газом — медленно тонул, потому что он был настроен на нейтральную плавучесть, а одна из стрел, выпущенных автоматом энсина, пробила одно из его отделений. На плоту, уже отстыкованном от лодки — в боку лодки было вырезано большое, прямоугольное отверстие — лежало, принайтовленное широкими резиновыми ремняминечто.

В голове мутилось, уже чувствовался недостаток кислорода — регенерационная смесь работала на пределе — и энсин знал, что если эта дрянь опустится на дно, то он ее уже не поднимет. Ни за что. Но плот не опустился, впереди плота было что-то вроде лошадиной упряжи, упряжь была рассчитана на двоих, причем явно двоих сильных пловцов, не страдающих от недостатка воздуха для дыхания. Энсин оглянулся — и не увидел никого, кого бы можно было впрячь в эти сани. Только он, единственный выживший среди мертвых тем, взбаламученных донных отложений, щедро разбавленных кровью, кровью своих и чужих. И он решил, что пусть он отравится и сдохнет — но он должен попробовать отбуксировать эту дрянь наверх. Потому что иначе — все будет напрасно.

Как его поднимали на борт Марки пять вместе с его грузом — энсин не помнил.