Аслан Кудабаев - Сила одного

О жестокости этого Тайсона ходило много жутких солдатских историй. Мало того, что одной его легкой пощечины оказалось бы достаточно, чтобы несчастный свалился замертво, так еще этот Тайсон изощренно, со знанием дела и безо всякого чувства меры выбирал орудия для своих безжалостных экзекуций. Например, снимал со спинок солдатских кроватей железные дужки и непринужденно лупил ими покорно склонившихся перед ним солдат. Или выстраивал несчастных в ряд, предварительно поставив их в “упор лежа”, после чего, разбежавшись, прыгал через них— с расчетом обязательно приземлиться своими коваными сапогами на чью-нибудь спину. И трудно было позавидовать тому, на которого обрушивалась эта безмозглая туша.

В той части, где Тайсон первоначально служил, старослужащие в первый же месяц его службы благоразумно прировняли его по правам к самим себе. Такое было прежде неслыханно и унизительно для самих “дембелей”. Но выбора у них не было. В противном случае, могучий Тайсон сам бы низвел всех “дембелей” до роли “салаг”. Даже офицеры старались не заходить в казарму, когда там свирепствовал Тайсон, но все это нисколько не льстило ему самому. Он никогда не ставил выше себя ни офицеров, ни “дембелей”, ни даже закон. Он считал себя всемогущим, всесильным. Еще Тайсон был туп, как высохший пень в лесу.

Но в жизни на любого Тайсона найдется свой Холифилд. В данном случае в роли того, кому предстояло обломать неукротимого монстра, выступил войсковой особый отдел. Своего рода армейское ФСБ. Особисты просто не могли не заметить такую колоритную свирепую личность, как Тайсон. И решили, что было бы неплохо использовать в своих целях его потрясающую физическую силу, свирепость, необузданный нрав. И, решив это, лишь ждали подходящий момент. И этот момент не заставил себя долго ждать.

Однажды, пребывая в своем очередном приступе ярости, Тайсон, мягко говоря, изрядно поколотил двух чем-то не угодивших ему солдат. Оба в крайне тяжелом состоянии были срочно доставлены в военный госпиталь. Обоих, спустя много месяцев, комиссовали из армии по инвалидности.

Самого Тайсона доставили на гаупвахту. Там он впервые всерьез почувствовал, что значит несвобода. Тут-то и выступил на сцену особый отдел. Когда Тайсон, сидя на “губе”, предавался непривычным для него размышлениям, к нему в камеру шагнул один из особистов: худощавый, с бледным, острым, как у крысы, лицом, со “скользкими” жестами и движениями. Его бесцветные глазки настойчиво сверлили замершие в отупении глаза Тайсона., а затем он предложил ему выбор: прежнюю вольную жизнь в казарме, с солидной надбавкой к солдатскому жалованью, полной свободой от всякой службы и прочих обязанностей… Или суд, дисбат и никак не менее пяти лет отсидки. Тайсон долго молчал, но лишь потому, что под его приземистым железобетонным лбом складывался один-единственный вариант ответа— положительный. Он дал согласие работать на особистов. Выполнять их “специфические” задания. Выбивать, когда это надо, все что нужно, из кого бы то ни было. И в этом он, конечно же, преуспевал. Его подсаживали в камеры к сидящим там “нужным”, но упрямым солдатам и офицерам. И Тайсон выбивал, выколачивал, выковыривал все, что ему поручали, из любого, даже наикрепчайшего орешка. А иногда, случалось, и забивал кого-нибудь до смерти, когда это ему поручалось. Или когда так выходило. Но теперь все ему сходило с рук. Поскольку за ним стоял особый отдел.

В принципе то, что делал Тайсон, выполняя поручения особистов, было то же самое, чем он занимался и прежде. Бил, унижал, истязал. Жестоко мучил свою жертву, получая от этого наслаждение.

И сейчас Тайсон оказался в камере Данко отнюдь не случайно, а с вполне определенным заданием. Дождаться, когда на “гарнизонке” объявят отбой. Подождать, когда его сокамерник— Данко Шагаев— уснет. И без всякого шума задушить неугодного кому-то солдата. А затем, соорудив петлю из брючного ремня, инсценировать самоубийство Вот и все. Коротко и понятно. Конечно, грубая работенка, и далеко не всякий в нее поверит. Но это волновало организаторов, как и самого Тайсона, меньше всего. Им и не такое сходило с рук.

Внутренний голос подсказывал Данко, что Тайсон в его камере появился совсем неспроста. И сокамерников его перевели в другую камеру тоже совсем не случайно. Но как далеко это все может зайти и с чьей подачи это все организованно— Данко терялся в догадках. Интуитивно чувствовал, что здесь не обошлось без злополучного старшины. Если так, надо готовиться к самому худшему. Главное— не прозевать момента. Поэтому Данко решил все время быть настороже.