Михаил Серегин - К строевой - годен!

Из строя вышел долговязый, что стоял первым.

– На годок заглянули, товарищ?

– Да, так точно.

– «Так точно» вполне достаточно и без «да». Становись сюда, студент, – указательный палец показал направо. – Права у кого есть?

Витек вышел из строя. Покрутившись, с удивлением обнаружил, что стоит один, как и тот, с компьютером.

– Что ж так мало, просил же больше, – недовольно буркнул офицер.

– Одни дегенераты – выбирать не из кого, нормальных-то давно нет, – Кобзев начал вертеть задом, чтоб случайно не трахнули. – И, товарищ полковник...

– Помню, забирай себе. Пусть Стойлохряков мне звякнет насчет выходных.

– Так точно.

– Музыканты, певцы, художники есть?

Никакого движения.

– Все бескультурные? Ничего, культуру привьем армейскую. Будете знать, где право-лево и что такое газон высотою девять целых восемь десятых. У нас тут одна «акадэмия» на всех. Лейтенант, бери с собой, кроме водителя, еще троих, остальные будут здесь на карантине.

– Я ничем не болен, мне обещали, что я стану поваром, – донеслось с конца строя.

– Иванов! – цыкнул Кобзев.

Подполковник невесело усмехнулся.

– Еще как болен, ты только не подозреваешь об этом. По анализу мочи этот диагноз поставить нельзя. А работу на кухне я вам, товарищ солдат, гарантирую.

Резинкин и еще трое снова залезли в кунг. Машина выехала с территории части.

Только через час путешествие закончилось. На обочине дороги Резинкин высмотрел указатель «Чернодырье». Ни фига себе название!

Они снова проехали через КПП и оказались за оградой, отличающейся от предыдущей только цветом. Она была черная.

Четверо новобранцев, одетые, как на подбор, в старые кроссовки и джинсы, выбрались из машины и широко открытыми глазами пожирали обстановку.

Резинкин знал от лейтенанта, что едут они в отдельный батальон, больше он им ничего не сказал.

«У военных, наверное, такое хобби: держать людей в неведении и делать из всего военную тайну. Куда везут? Зачем везут?»

Обстановка очень сильно напоминала ту, в которой они побывали немногим ранее. Только здесь все было как-то ближе, компактнее, меньше.

Вот КПП, вот трехэтажная казарма, подъезд которой выходит чуть ли не на плац, вот штаб – развевается российский триколор, чуть поодаль виднеется одноэтажное длинное строение, очень похожее на телятник, – столовая.

Да и забор не такой высокий. В ста метрах от КПП дорога, за ней обычное русское село Чернодырье. Только вот откуда такое название?

Из подъезда один за другим начали появляться солдаты в маскировочных халатах с автоматами и штык-ножами.

Быстренько выстроившись в шеренгу, они повернулись и без надрыва побежали колонной к КПП.

Дежурный поспешил открыть ворота, и десяток бойцов, покряхтывая, выбежал за ограду. Все как один из пробегавших смотрели на новобранцев с интересом. Особенно долго глаза задерживались на сумках и рюкзаках прибывших.

– Духи, вешайтесь! – выкрикнул кто-то из середки.

Остальные заржали. Лейтенант в желто-зеленом комбинезоне, бегущий сбоку от колонны, даже и не подумал сделать замечание. На рукаве у него Резинкин разглядел летучую мышь.

– Разведка, – пояснил Кобзев. – Хорош глазеть. Построились в колонну по одному, за мной шагом марш.

Витек был не в понятии, почему бы водителю не довезти их прямо до подъезда казармы. Трудно, что ли? Почему надо идти пешком, когда можно докатиться?

Открыв тяжелую железную дверь, лейтенант вошел на первый этаж, за ним последовали остальные.

В глаза сразу бросился солдат, стоящий рядом с какой-то тумбочкой. Не обращая внимания на отданную ему честь, офицер протопал вместе с пацанами в канцелярию роты.

– Здравия желаю, товарищ капитан.

– Здоров, приехал? – За столом сидел узкоплечий, чуть выше среднего роста мужик лет под тридцать.

– Вот, привез из Твери.

– Давай их по казармам, обед скоро, – зевнув, дал указания капитан.

Троих пацанов, что были с Резинкиным, ввели в одну дверь, а для Вити лейтенант пинком персонально раскрыл фанерную дверку в дальнем углу казармы.

– Эй, безотцовщина химическая, принимай пополнение!

Кобзев взял Витю за шиворот и, слегка поддав коленом под зад, втолкнул в кубрик, захлопнув за ним дверь.

Узкий проход от двери до промежутка между окнами и два ряда двухъярусных коек встретили посланца земли Тверской. В полумраке кубрика висел спертый духан ваксы и пота.

Большинство кроватей заправлено. На одном из двух подоконников одиноко стоит старый глиняный горшочек с кусочком неизвестно как еще живущей зелени. Почти цветок.