Сергей Зверев - Осторожно, работает десантура!

Гудаев, который никак не мог прийти в себя от стремительно меняющихся событий, безропотно залез в багажник пикапа. Он даже не спросил, кто его выкрал перед самыми дверями Дворца правосудия.

Попетляв немного по городу, чтобы проверить, нет ли за ними «хвоста», Корнейчик подъехала к какому-то старинному дому в безлюдном квартале исторического центра. Разведчикам повезло – внутренний дворик оказался пуст. Хотя Локис не был в этом абсолютно уверен. У него возникло ощущение, что из-за прикрытых ставен за ними внимательно следят. Поднявшись по скрипучей и не слишком надежной деревянной лестнице в мансарду, они замерли на пороге. Две маленькие, полутемные комнатушки, без ванной и даже душа. В углу то ли прихожей, то ли просто какого-то тамбура смутно белела не очень чистая раковина с нависающим над ней громадным медным краном. Был и туалет с унитазом, но вместо двери от жилых комнат он отделялся простой занавеской.

Зато мебель – сплошной антиквариат, преимущественно ампир и рококо. Правда, вся она требовала серьезной реставрации и только после этого могла претендовать на место в музеях или частных коллекциях.

Но самым экзотическим предметом в мансарде являлся сложенный из дикого камня очаг. Рядом с ним аккуратной поленницей была сложена мелко наколотая щепа и стояли мешки с углем.

– И это называется процветающей Европой? – проходя в комнату и укладывая бесчувственного Люка на кровать, хмыкнул Демидов. – Да у нас в Балашихе коммуналки чище! Ну, Дрозд, скотина, подложил свинью…

По тому плану, который предложил им коллега из ФСБ, в этой мансарде им предстояло провести не меньше трех дней, пока улягутся главные страсти.

– Любопытное местечко, – в тон ему сказал Локис, заводя в мансарду Гудаева. – А я-то думал, что такое только в кино можно увидеть.

Салман уже отошел от шока и теперь пытался держаться с прежней самоуверенностью и достоинством. Когда Володя не слишком вежливо впихнул его в комнату, он зло сверкнул на него глазами.

– Ну, ты, – вскинув голову, словно его взнуздывают, холодно проговорил Гудаев, – не распускай свои грабли.

– Чего?! – вскинул брови Локис. – Ты мне поговори еще, я тебе этими граблями так гриву расчешу, что потом ни один парикмахер не возьмется эту прическу исправлять! Сядь в угол и не отсвечивай!

– Благодари Аллаха, – презрительно кривя губы, прошипел Гудаев, – что у меня связаны руки. А то бы я тебе показал, русская свинья.

Володя вдруг почувствовал, как холодная, животная ярость начала комом подниматься откуда-то снизу живота. Он почти не сознавал, что делает. Шагнув к Гудаеву, он коротко, без замаха, от бедра, ударил эмиссара в лицо. Кулак с хрустом, как учил когда-то его инструктор по рукопашному бою, врезался в челюсть Гудаева. Тот, пролетев через всю комнату, с глухим звуком ударился затылком о косяк и замер на грязном пыльном полу, неестественно подвернув ноги. И странно, но ярость тут же прошла, словно и не поднималась в нем.

– Убил! – ахнула Аня, прикрывая рот ладошкой.

Демидов, возившийся с Люка, быстро обернулся. Он слышал перепалку, какую-то возню, но значения этому не придал, считая, что Володя и сам способен разобраться с возникшими проблемами. Но, услышав, как вскрикнула Аня, он понял, что пора вмешаться. Увидев неподвижно лежащего Гудаева и потирающего кулак Локиса, он все понял. В два шага подойдя к Салману, он приложил пальцы к его шее, нащупывая сонную артерию.

– Живой, – облегченно вздохнул Купец, почувствовав, как пульсирует кровь. – Просто Медведь его вырубил. – Алексей ухватил Гудаева двумя пальцами за подбородок и повернул лицом к себе. – Возможно, что и челюсть сломал, – добавил он, рассматривая стремительно растущую шишку. – Но это даже к лучшему.

– Да вы с ума сошли, ребята! – всплеснула руками Корнейчик. – Одного подстрелили – а мы рассчитывали им прикрыться, чтобы из Парижа выехать; второго покалечили – а мы должны его целым и невредимым доставить… И после этого вы заявляете, что все хорошо?!

– Извини, Пигалица, – шутовски расшаркался перед девушкой Купец, – но это уже издержки производства. А то, что этому ушлепку челюсть своротили, так правильно сделали. Меньше балаболить будет. Да и харю его под гипсом спрятать неплохо…

Он достал из кармана джинсов телефон и принялся набирать номер.

– Что за хрень, – протянул он растерянно. – Дрозд недоступен… Медведь, идем пошепчемся.

Обойдя приходящего в сознание Гудаева, который, постанывая, пытался встать на ноги, сплевывая на половик выбитый зуб, они скрылись в другой комнатенке, оказавшейся неким гибридом жилого помещения и столярной мастерской.