Сергей Зверев - Забудь дорогу назад

Бог хранил нас в последующие часы. И кто бы сунулся в здравом уме на группу людей, увешанных таким количеством железа? Мы шли по ущельям, делая разумные по продолжительности остановки, взбирались на скалы, когда натыкались на заваленные проходы. Снова спускались в седловины. Исключить, что противник движется параллельными тропами, было бы роскошью в нашем положении – мы держали ухо востро и шли в хорошем темпе. И все же расслабились – когда спустя несколько часов скалы сгладились, потянулась всхолмленная местность, заросшая хвойными лесами, и мы вышли на берег живописного озера, заросшего камышом. Отсюда хорошо просматривался Змеиный хребет, напоминающий на фоне безоблачного неба график нестабильных акций. Справа продолжались его отроги. Метрах в ста на юг начинался покатый холм, завершающийся обрывом. В обрыве просматривалась вдавлина от оползня, там можно было пройти. Туда и пойдем после привала, решили мы и стали сбрасывать с себя надоевшую амуницию.

Как-то странно вели себя в последнее время Степан с Мальковым. Отставали, вели приглушенные доверительные беседы, хмуро косились на остальных. Кажется, я понимал, в чем дело.

– Просим нас понять, господа, – сдержанно начал Мальков. Помялся, посмотрел на важно надувшегося единомышленника и закончил: – Но мы со Степаном дальше не пойдем.

Корович поморщился, махнул рукой, побрел полоскать свои раны в озере.

– Мы же не станем ссориться? – предположил Мальков. – И драться не будем из-за пустяка. Все, кто мог нас заставить, уже мертвы. А у вас своих проблем по горло. Отсидимся в этом красивом местечке, а со временем, может быть, пойдем обратно на север – прорвемся из этой горем убитой страны…

– Приказать мы вам не можем, это факт, – откликнулся я. – Но то, что ты сказал, Дмитрий Сергеевич, чушь собачья. Отсиживаться в этом славном местечке вы будете, пока вас не убьют, а прорываться снова через болота – хуже утопии. Имеется альтернативное предложение. Вы идете с нами, и я беру вас оптом под свою опеку. Местным властителям я нужен, иначе не устраивали бы за мной по Сибири такие скачки. А, стало быть, имею право продиктовать парочку условий. Возражать властители не будут – что им до ваших жалких персон? Будем кататься, как сыр в масле.

– Не пойдет, Михаил. – Степан пожевал губами. – Хуже утопии – это то, что ты предлагаешь. Вольный ветер мы, понимаешь? Пусть не рабство… но все равно ведь подневольная жизнь, так? В общем, извини. Расстанемся с миром. Помрем, зато на свободе. Да и не помрем мы тут – найдем себе пещерку, обживемся, патрончиков нам отсыплете для охоты… Пещерная жизнь – это круто! Точно говорю, Малек?

– Да нам один хрен, где бомжевать, – заулыбался Мальков. – Доживем свой век счастливыми людьми на свежем воздухе. Пару деньков потихушничаем, пока утрясется весь этот кипеж… А ты, сударыня, тоже подумай, – подмигнул Мальков Анюте. – Защитит ли тебя твой герой – то бабка надвое сказала. Оставайся – честное слово, не тронем тебя. Если сама, конечно, не попросишь.

Степан плотоядно осклабился. Я насторожился – Анюта как-то странно вытянула шею и явно задумалась. Оценивающе посмотрела на тех двоих, потом на меня, еще раз подумала и покачала головой. В качестве решающего аргумента показала свои ногти, покрытые жирной коркой грязи.

– А еще мне ванна нужна, – протянула жалобно. – Причем горячая и с солью. Луговой, конечно, не подарок к Восьмому марта, но пока я его терплю.

Засмеялись все, и даже моющийся в озере Корович.

Мы уходили, не оглядываясь, сердце тоскливо сжалось. Что оно чувствовало? Мы поднимались на холм, обходя глиняные валуны, оставшиеся после осыпи. Я обернулся, прежде чем войти в ельник. Мальков помахал мне автоматом (бывший бомж уверял, что умеет стрелять и в стройбате даже раз или два бегал на стрельбище). Коротышка Степан изобразил что-то вроде «они не пройдут» – после чего оба повернулись и потопали к озеру. Вдоль камышей имелось подобие тропы, по которой можно было обойти водоем и затеряться на восточной стороне. Как знать, думал я, может, эти двое и правы. Возможно, и нам следовало поступить именно так же. Впереди туманное будущее. Чем оно отличается от туманного настоящего?

– У мужиков есть надежда, – угрюмо проворчал Корович, – вернуться в Россию. А у нас, Михаил Андреевич, надежды нет. По модулю. Вернемся – загудим, как миленькие, лет на двадцать.

Мы повернулись и зашагали к лесу. И встали, как влитые, когда за спиной разгорелась стрельба…