Александр Белов - Поклонение огню

— Да, я виновата перед тобой, — призналась Надежда. — Но я постаралась искупить свою вину и упросила шейха забрать тебя, а заодно твоих дружков, из тюряги.

— Это верно, — вынужден был признать Кабан. — Но раз уж ты сделала одно доброе дело, то не останавливайся на достигнутом, вытащи меня, а заодно и себя, отсюда. — Он приблизился к Холмогоровой и зашептал: — Узнай, где у шейха деньги и драгоценности лежат, ну, золотишко, брюлики там и прочие побрякушки. А потом мне шепни. А мы тут с пацанами прикинем, как их лучше взять, прихватим тебя вместе с ними да всем гамузом слиняем отсюда.

Ну вот и выпал Холмогоровой шанс вырваться из гарема с приличным состоянием в кармане. Нужно только как следует распорядиться им, правильно, с умом организовать дело, а там, возможно, случится так, что все денежки у нее окажутся. Однако Наденька не хотела показывать Кабану, что заинтересовалась предложением — пусть поклянчит, побегает за ней, сговорчивее позже будет.

— Я подумаю, — сказала — она надменно. — И это… — Холмогорова помахала у лица ладонью и зажала двумя пальцами нос. — Отойди немного, Ромео, от тебя навозом несет… Ну, у тебя все?

— Нет, не все! — оскалился Кабан, и в глазах его зажегся недобрый огонек. — Ты мне еще кое-что должна.

Холмогорова поняла, что сейчас произойдет. Она сделала шаг назад и угрожающе сказала:

— И не думай, Ромео, плохо будет!

— А это мы сейчас увидим, — ухмыльнулся Кабан и толкнул Надежду в свободное стойло. — Я думаю, нам будет очень хорошо.

Молодая женщина стала отступать.

— Ромео, Ромео, — перешла она на увещевательный тон. — Не сейчас. Давай в другой раз, ну, милый, я тебя очень прошу!

Глаза у Кабана налились кровью. Он шагнул в стойло.

— Другого раза может и не быть, — прохрипел он, чувствуя, что уже не в силах совладать с охватившим его желанием. Он грубо схватил Холмогорову за шею, повернул и швырнул на коновязь.

— Пусти, дурак! — пытаясь вырваться из лап Кабана, сдавленно прорычала женщина. — Ты представляешь, что будет, если нас здесь застукают?

Кабан отлично представлял себе, что… И его, и Надежду запросто могли убить. Но ему было уже на все наплевать. Он ничего не слышал, кроме зова плоти, и ничего не видел, кроме соблазнительного тела Наденьки. Он придавил ее грудью к перекладине, задрал юбочку и приспустил шаровары. Надежда извивалась, однако силой Кабан обладал неимоверной. Он держал женщину крепко. Тонкая — в сантиметр шириной — полоска трусиков меж двух крепких, идеальной формы ягодиц окончательно помутила разум мужчины. Он заревел, спустил штаны и, схватив женщину за бедра, грубо вошел в нее.

— Я закричу! — жалобно и с болезненным придыханием предупредила Холмогорова.

В ответ Кабан сладострастно хрюкнул, схватил ее за талию и задергался в бешеном ритме. Рука Кабана больше не давила на шею, и Холмогорова наконец-то смогла принять более удобную позу. Изящно отклячив попку, она уперлась ладонями в деревянную перегородку и пошире расставила ноги. Опасность того, что в конюшню могут зайти и застукать их, придавала ситуации особую пикантность. Острые запахи конюшни действовали возбуждающе.

У Наденьки это был первый опыт экстремального секса. Неожиданно для самой себя она почувствовала сильнейшее желание. Задрожали колени, сладко заныл низ живота, где-то там, внизу, зародилась горячая волна, которая прокатилась по всему телу, ударила в голову. Из груди Наденьки невольно вырвался стон, и она содрогнулась от удовольствия…

Лайза Донахью вернулась в свою квартирку в Нью-Йорке после работы усталой и голодной. Она по привычке щелкнула пультом дистанционного управления телевизором и, даже не взглянув на экран, направилась в конец большущей комнаты, где располагалась электрическая плита, несколько кухонных шкафчиков и бар.

Какая-то девица голосом Мадонны, а может быть, это была сама Мадонна, выпендриваясь, пела, но Лайза по-прежнему не обращала на экран внимания. Работающий телевизор служил ей в квартире фоном, а что там показывали, не важно.

Лайза выжала из апельсинов сок, приготовила сэндвич и со стаканом в одной руке и сэндвичем в другой села в кресло. Пела действительно Мадонна. Лайзе она никогда не нравилась ни как певица, ни как личность, даже в лучшие ее годы, когда все кругом с ума от нее сходили. Правда, теперь та увлеклась кабалистикой и стала другим человеком, даже имя поменяла. Ну что же, как говорят в России, флаг ей в руки.